НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 24 - страница 25

— Нет, помните желтый листок бумаги, что показывал рыцарям епископ? Это первый в Европе типографский оттиск. — Он склонился над столом, читая текст.

— Читайте вслух, — попросила Анна.

— Варварская латынь, — сказал Кин. — Алхимический текст. Безопаснее было напечатать что-нибудь божественное. Зачем дразнить собак?…

Трактор остановился, из него выпрыгнул тракторист и начал копаться в двигателе. Низко пролетел маленький самолетик По-2…

— Опять ртуть — мать металлов? — спросила Анна.

— Нет, — сказал Кин, — это другое.

Нет, это не ртуть, — повторил Кин. — Скорее, это о превращениях свинца. Зеленый лев — окисел свинца, красный лев — сурик… камедь — уксусно-свинцовая соль… Да, пожалуй, так.

— Вы сами могли бы работать алхимиком, — сказала Анна.

— Да, мне пришлось прочесть немало абракадабры. Но в ней порой сверкали такие находки!..

— Вы сейчас пойдете туда?

— Вечером. Я там должен быть как можно меньше.

— Но если вас узнают, решат, что вы шпион.

— Сейчас в крепости много людей из ближайших селений, скрывшихся там. Есть и другие варианты.

Кин оставил пластинку на столе и вернулся в прихожую, где стоял сундук с одеждой. Он вытащил оттуда сапоги, серую рубашку с тонкой вышивкой у ворота, потом спросил у Жюля:

— Ну что? Когда дадут энергию?

— После семнадцати.

— Знаете, — сказал Кин вечером, когда подготовка к переходу закончилась, — давай взглянем на город еще раз, время есть Если узнаем, где он скрывает свою лабораторию, сможем упростить версию.

Шар завис над скопищем соломенных крыш.

— Ну-с, — сказал Кин, — где скрывается наш алхимик?

— Надо начинать с терема, — сказал Жюль.

— С терема? А почему бы не с терема?

Кин повел шар над улицей к центру города, к собору. Улица была оживленна, в лавках — так малы, что вдвоем не развернешься, — торговали одеждой, железным и глиняным товаром, люди смотрели, но не покупали. Народ толпился лишь у низенькой двери, из которой рыжий мужик выносил ковриги хлеба. Видно, голода в городе не было — осада началась недавно. Несколько ратников волокли к городской стене большой медный котел, за ними шел дед в высоком шлеме, сгорбившись под вязанкой дров. Всадник на вороном жеребце взмахнул нагайкой, пробиваясь сквозь толпу, из-под брюха коня ловко выскочил карлик- княжеский шут, ощерился, прижался к забору, погрозил кулаком наезднику и тут же втиснулся в лавку, набитую горшками и мисками.

Кин быстро проскочил шаром по верхним комнатам, а в них — словно всех вымело метлой — лишь какие-то приживалки, сонные служки, девка с лоханью, старуха с клюкой… запустение, тишь…

— Эвакуировались они, что ли? — спросил Жюль, оторвавшись на мгновение от своего пульта, который сдержанно подмигивал, урчал, жужжал, словно Жюль вел космический корабль.

— Вы к звездам летаете? — спросила Анна.

— Странно, — не обратил внимания на вопрос Кин.

В небольшой угловой комнате, выглядевшей так, словно сюда в спешке кидали вещи — сундуки, тюки и короба, — удалось, наконец, отыскать знакомых. На невысоком деревянном стуле с высокой прямой спинкой сидела пожилая дама, накрыв ноги медвежьей шкурой. Готическая красавица в закрытом, опушенном беличьим мехом малиновом платье с серебряными ткаными цветами стояла у небольшого окошка, глядя на церковь.

Пожилая дама говорила что-то, и Жюль провел пальцами над пультом, настраивая звук. Кин спросил:

— Какой язык?

— Старопольский, — сказал Жюль.

— Горе, горе, за грехи наши наказание, — говорила, смежив веки, пожилая дама. — Горе, горе…

— Перестаньте, тетя, — отозвалась от окна девушка.

Накрашенное лицо пожилой женщины было неподвижно.