Ничего кроме правды - страница 21
По прошествии шести лет моей звукозаписывающей фирме пришлось снять целый зал, чтобы вручить нам с Томасом Андерсом все трофеи и награды, которые мы заработали всего–навсего за два года «Modern Talking». В дортмундском Вестфальском зале мы за один–единственный вечер 75 раз получали золото и платину, это оказалось так много, что пришлось вывозить весь этот хлам на автопогрузчике.
Едет поезд в сумасшедший дом
Одна ласточка весны ещё не делает. Такие, как Рики Кинг, конечно, подают надежду, но сперва нужно проверить, пригодны ли они для дальнейшей работы. Я взял на прицел Кристиана Андерса, который уже тогда, более двадцати лет тому назад, был слегка не в себе. С песнями «Geh nicht vorbei» («Не проходи мимо») и «Es fahrt ein Zug nach Nirgendwo» («Едет поезд в никуда»), с которыми он свыше десяти лет занимал два первых места, и с той поры он почил, как и многие другие, на лаврах былой славы. Я пригласил его вместе с его продюсером Петером Вагнером в один из самых изысканных ресторанов Берлина, чтобы продать им песню. Возможно, мне не следовало этого делать. Потому что, когда мы обсуждали детали, Кристиан начал со скукой поглаживать подбородок, а потом вдруг заявил официанту: «Эй, дай–ка мне зеркало со стены!» Так как он всё–таки был великим Андерсом, зеркало отцепили от стены, как и требовалось, и сунули ему под нос. После чего Кристиан с громким треском выдавил указательными пальцами жирный прыщ, который бесформенной массой приземлился на зеркало, а ведь кругом ели люди. Я чуть было не наблевал в тарелку со спагетти с соусом песто.
Потом я унаследовал от Петера Орлоффа его «Jungen mit der Mundharmonika» — «мальчиков с губной гармошкой» в лице Бернда Клювера, который оказался довольно симпатичным господином с объёмным брюшком, и для коего я сочинил песню «В 17 лет». Бернд стоял впереди, а я был одним из четырёх подпевок и был облачён в белый спортивный костюм за 50 марок — фирма желала сократить расходы до минимума — насколько возможно. В марте 1983 мы вместе принимали участие в полуфинале Гран–при из телестудии в Мюнхене.
Непотопляемый Ральф Зигель был, конечно же, тут как тут. А так как за год до этого он со своей Николь и «Ein bisschen Frieden» («немного свободы») на английском курорте Harrogate потерпел полный провал, то теперь бегал, выпятив гордо грудь и расправив плечи, с визитами, будто у него в заднице торчала поварёшка. Я помню, что уже тогда считал его саркастичным сверх всякой меры.
В конце концов мы достигли третьего места, которое до нас занимал дуэт Hoffman & Hoffman с песней «Rucksicht» («Внимание»). Ральф уселся перед нашим носом на второе место с «Viva la Mama». Небольшое утешение под конец: его второй соучастник, супружеская пара певцов–лыжников Рози Миттермайер и Кристиан Нейрейтер со своей песней «Enorm in Form» на всех парах взобралась наверх и так же быстро вылетела ещё во время предварительного отбора.
От миллионера до посудомойки
В жизни каждого человека бывают ключевые моменты, для меня это была встреча с Драфи Дейтчером. Он пел тогда «Guardian Angel», ударный хит, который был так хорош, что Драфи перепел его с Нино де Анджело на немецком языке «Jenseits von Eden» («По ту сторону рая»), продукт их творчества продержался на первом месте в чартах 7 недель.
Эта песня принесла музыкальному агентству миллионы, поэтому Драфи считался в нашей иерархии Господом Богом. Если бы его самого спросили об этом, он, конечно же, ответил бы: «Я и есть Господь Бог.» Если ему случалось, проезжая мимо на такси, заскочить в агентство на десять минут, чтобы взять деньжат для игры в казино, казалось, по офису мчится ураган: «Давайте деньги, мне сегодня везёт!»
Те, кто был достаточно изворотлив, бросали все свои дела и кричали: «Великий Драфи! Великий Драфи!» Все секретарши рефлекторно сжимали ноги вместе, прежде чем он успевал бесцеремонно заглянуть им под юбку. Те, кто был так же неловок как я, продолжали говорить по телефону: «…да… О'кей… тогда я пришлю мою демо–кас…» Продолжать было невозможно, ибо Драфи одним движением вырывал телефонный кабель из стены. «Когда я вхожу, никто не говорит по телефону! Усекли?» — ревел он. Таков был Драфи.