Нифельшни из Хаоса - страница 7
«Убей его, — прошипела в голове Марори тамаката, — выпотроши, как свинью!»
Странный голос, одновременно и мужской, и женский, но он подхлестывал ее безрассудство. Пока она будет стоять и взвешивать все «за» и «против», Неназванный снова причинит боль шанатару. Больше — никогда. Больше не пострадает никто.
Тело словно окунули в огненную купель: по венам растекся приятный в своей обжигающей разрушительной силе голод.
Едва ли отдавая отчет своим движениям, Марори бросилась вперед. Не побежала — почти взлетела, касаясь ногами пола лишь для очередного широкого прыжка. Сгусток огня в когтях становился все больше, пока не превратился в лавовую сферу, со всех сторон заточенную в густой черный дым. Марори бросила не глядя, зная лишь, что Крэйл болтается на руке Неназванного на безопасном расстоянии.
Откуда-то из-за спины снова раздалась стрельба. Попал Марроу или нет — не имело значения, потому что пылающий сгусток ударился в грудь Неназванного и воздух взорвался запахом горящей плоти.
Тварь отчаянно закрутила головой, переминаясь с ноги на ногу. Она пыталась стряхнуть с себя пламя, но огонь уже глубоко въелся в кожу, с каждой минутой пожирая все больше и больше плоти.
«Убей, — потребовала тамаката, — покажи, кто их истинная хозяйка, проучи за то, что забыли, где их место…»
В ее голове зашумело, собственные мысли стали вязкими, неповоротливыми. Им на смену пришла сокрушительная алчная злоба: они должны подчиняться, иначе — безвестность для каждого.
Марори сделала еще один, самый затяжной прыжок, приземлилась на нагромождение камней. Конструкция зашаталась, но устояла. Впрочем, когда Марори оттолкнулась от нее, камни все же с грохотом раскатились по полу.
Сейчас, когда она почти летит на уровне его проклятой железной башки, вложить всю злость в замах, позволить Энигме вонзить в проклятую плоть свои невидимые зубы…
«Убей, убей, убей…»
Неназванный вскинул руку и по широкой дуге, грохоча цепями, смел Марори за миг до того, как лезвие косы достигло цели. Намотанная на ладонь ржавая цепь протаранила тело, выбила воздух из легких — и Марори со всего размаха влетела в стену.
Голова глухо ударилась о камень, боль опалила угасающее сознание. Марори пыталась ухватиться за тонкую связь с реальностью, но кровавая дымка поглотила мир.
«Все еще слишком слабая, — голосом Крээли прошептала тамаката. — Слишком рано…»
Марори отчаянно хваталась за реальность. Боль разрывала мир, окунала с головой в какую-то маслянистую темноту, где не было ничего, кроме боли.
Нельзя. Слабая она или нет, но не имеет права оставить их один на один с этим порождением Хаоса, которое пришло за Тринадцатой. Которое пришло за ней.
Невероятным усилием воли ей все же удалось заставить себя встать на ноги. Земля раскачивалась, как днище прохудившейся лодки в шторм — того и гляди, опрокинется, и она провалится в тартарары.
Справа, на расстоянии вытянутой руки, в растрескавшийся пол врезалась массивная часть колонны. Марори даже не поморщилась, когда в нее полетели осколки: боли почти не было. Только невыносимо сильно ныла голова, как будто чья-то невидимая рука просунула ладонь ей в череп и сдавливает мозг, словно эспандер.
«Я смогу, мне просто нужно сосредоточиться. Я не слабая».
Туша Неназванного топталась на месте, переминалась с ноги на ногу. Он остервенело колотил себя по груди, вместе с огнем отрывая целые куски кожи и плоти. Все это успевало истлеть до того, как падало на пол.
— Уведи ее! — откуда-то сверху зло прокричал Крэйл — и чьи-то руки вцепились Марори в плечи, потащили в сторону.
Она попыталась освободиться, но едва ли могла контролировать свои движения. Откуда эта слабость? Почему сейчас? Почему именно сейчас, когда она обязана пустить в ход то, ради чего перекроила собственную жизнь?
— Даже не думай лезть к нему, нильфешни, — до боли сжав ее плечи, приказал эрэлим. Потом оттеснил ее еще дальше к стене, неуловимо, едва касаясь кожи, провел ладонью по ее щеке — и улыбнулся. Кровь текла из его разбитого лба, собравшись над бровью в багровый сгусток. — Мы знаем, что ты сильная, но сегодня на поле играют мужчины.