Ник Уда - страница 9

— За хуят, — шепчу я развратной куколке Ди.

Я бы трахнул ее прямо сейчас перед этими брсмовцами, но они не заслуживают такого шоу бесплатно, а денег у них, наверное, уже и нет.

— Я бы не прочь, — шепнула мне в ответ Леди Ди.

Именно этого я и ждал весь душный вечер. Я взял ее за руку и повел к гардеробу. Пока она накидывала на себя свое демисезонное пальто, могу ручаться, прошло минут 5. На выходе из туалета нас засек Гена.

— Паша, ты уже уходишь?

— Да, Ген, домой сваливаю.

— А можно с вами?

— Что с нами?

— Ну, к тебе домой.

— Ген, а ты не охерел?

— Паша, ну, пусть едет, мне он вряд ли помешает, — моя Леди Ди оказалась матерью Терезой в этом конченом клубе.

— Ты один?

— Не, я с подругой.

— Деньги есть?

— Ну, так, немного.

— В общем, расклад такой. Ты платишь за такси, и мы вчетвером едем ко мне.

— Без базара, я сейчас, — Гена метнулся в гущу тел, во все еще прыгающую толпу, будто выбивающую таким образом электричество для этого затхлого клуба. Гена вернулся через пару минут вместе со своей «подругой», тянувшей максимум на шесть по десятибалльной системе (3 балла за грудь, 2 за ноги, 1 за талию, и пусть скажет спасибо, что за лицо я не отнимаю).

— Все есть, одолжить немного пришлось.

— Это уже не моя проблема. Хочешь красиво заканчивать вечер — умей вертеться. Мне так дедушка говорил. А дед хуйни не скажет.

Гена вежливо, но натянуто ухмыльнулся. А мне было плевать. У меня в объятьях самая горячая и привлекательная девушка этого клуба. Я только при свете фойе понял, что не прогадал: светлые волосы, небольшой и аккуратный носик, голубые глаза — черты лица были идеальны. Я влюблюсь в нее сегодня ночью, и разлюблю утром.

Университетские тусовки хороши тем, что на них очень много красивых и упругих молодых тел. В наступающем году я уже закончу свою студенческую часть жизни, и больше никогда не смогу вот так безнаказанно приближаться вплотную к юным созданиям.

Такси увезло нас на окраину Минска, где на построении стояли шеренги новостроек. Странно, но в первом мире такие жилищные соты считаются депрессивными, и быстро становятся клоакой любого города. У нас же иметь жильё в столице — это очень хорошо в любом случае. Поэтому в каждом таком доме можно найти последних маргиналов, менеджеров крупных компаний, спившихся алкоголиков, наркоманов, владельцев малого бизнеса, рабочих заводов и даже разных мажоров, только что вырвавшихся из заботливых лап родителей. И мне плевать, если вы все еще считаете мажором меня, я просто очень хороший и умный парень, который удачно выбрал себе состоятельных родителей еще перед отправкой с небес на Землю. Так мог поступить каждый из вас.

В моей квартире легкий для молодого холостяка беспорядок, но моя Леди Ди не обращает на это внимания: или она очень воспитана, или она настолько пьяно хочет меня, что просто не замечает. Я отправил Гену с его шесть-из-десяти в гостиную, а сам взял бутылку красного полусладкого и отправился к своей малышке. Она все еще была в своем черном коротком платье, облегавшем ее стройное тело.

Я включил на компе «The Platters — My Prayer» — красивую песню родом из американских 50-х. Люблю тот период рок-н-ролла, когда в почете был оркестр из гитар, духовых и разноголосого бэк-вокала.

— Нам так и не дали возможности повальсировать в медленном танце, — да, Леди Ди, все будет так красиво, как ты себе это представляла. Вот он я — твой принц на белом коне.

Мы медленно перекачивались из стороны в сторону, танца в этом танце не было: тяжело думать о вальсе, когда правая рука сжимает ее упругую ягодицу, а губы соорудили бутерброд. Она вцепилась в меня так, будто хочет съесть: она давно предвкушала наш плотный ужин. Что ж, она его получит.

The Platters все еще продолжали завывать что-то о молитве сердца, а я уже снимал с нее это черное платье: свою функцию оно выполнило. Она была вся мокрая, и, кажется, уже давно — я не опоздал. Слегка поводив головкой о ее лоно, я вошел и не отпускал ее следующие два часа. Я был пьян, самоуверен и силен. Это гибкое и молодое тело изгибалось, старательно пытаясь мне угодить, хотя я дрыгался в точно таком же порыве. Даже меняя позиции, я старался не выходить из нее, будто она могла сказать «Ну, раз ты его достал, значит, это финиш». Все это длилось минимум два часа, а в самом конце я частично спустил ей в рот, и она, как послушная пай-девочка, сглотнула.