Никаких обещаний - страница 28

— Ну и?.. — он взглянул ей в лицо, искра удивления промелькнула в темных глазах.

— И слышала не однажды, и всякий раз, когда я следовала этому совету, мне приходилось потом горько сожалеть, — она не сводила глаз с его склоненной головы, пытаясь не обращать внимания на острую боль в руке.

Эрик громко усмехнулся, и прикосновения полотенца к ее ладони прекратились. Бросив взгляд себе на руки, Эшли убедилась, что царапины превосходно очищены и обработаны.

— Вы быстро это сделали, однако!

— Проворный Ньюмен к вашим услугам, — он протянул руку к стойке и открыл один из флаконов.

Флакон был до половины наполнен густым темным кремом, издававшим отвратительный запах. Когда Эрик взял небольшое количество крема на два пальца, Эшли сморщила нос:

— Вы действительно собираетесь намазать мне это на руку?

— Ну конечно, — он снова громко усмехнулся и нанес крем на ранки. — Поверьте мне, через несколько минут, когда вы начнете чувствовать себя лучше и увидите, насколько быстро заживают ваши царапины, вы станете умолять меня, чтобы я подарил вам точно такой же чудодейственный флакон.

Эшли снова принюхалась, шмыгнув носом, и у нее возникли непреодолимые сомнения по поводу того, что она когда-нибудь станет вымаливать у Эрика «чудодейственный» флакон.

— И все-таки что же это такое?

Он закрыл один флакон и открыл второй.

— В основном травы и коренья. Может быть, крыло или два крылышка летучей мыши, растертые в порошок.

— Порошок из крыльев летучей мыши? — Эшли пронзила его недоверчивым взглядом. — Вы что, издеваетесь надо мной?

Эрик посмотрел на нее и улыбнулся:

— Ну что вы! — Взяв немого мази из второго флакона, он продолжал: — Собственно говоря, все эти бальзамы готовятся по рецептам, передаваемым из поколения в поколение. Я помогал матери смешивать их, но не думаю, чтобы какие-нибудь из ингредиентов были б знакомы вам. Здесь травы и коренья, весьма распространенные в Японии. В Америке трудно найти что-либо подобное в супермаркете или аптеке.

Второй бальзам издавал, по крайней мере, более приятный запах, и к тому времени, когда Эрик начал втирать третий, боль в ладони Эшли уже почти исчезла. По сути дела, боль прошла вовсе, оставив лишь быстро тающее воспоминание. Теперь, практически забыв о боли, она как-то по-другому начала реагировать на нежное и ритмическое движение пальцев Эрика по ее ладони. Она ощутила невольное облегчение, когда он отпустил руку. Еще одно мгновение, и Эшли начала бы мурлыкать или же постанывать от удовольствия.

Осторожно она подвигала рукой, удивившись происшедшей перемене.

— Вы заставляете меня поверить вам, — призналась Эшли, почувствовав, что может сжать кулак, не испытывая никакой боли. — Но не надо мне ваших «я же говорил вам».

Он широко улыбнулся, отступив назад, чтобы лучше разглядеть ее колени. Взяв чистый край полотенца, Эрик начал ту же процедуру с ногами Эшли. И вновь сначала ей пришлось сжать зубы от боли, и вновь к тому времени, когда Эрик стал наносить третью мазь, боль прошла, и Эшли уже больше думала о нем самом, нежели о том, что он делает.

Просто быть рядом с ним значило для нее наполняться новой энергией какого-то радостного напряжения и ожиданием чего-то прекрасного. Его ласковые прикосновения, случайные и очень непродолжительные, заставляли все ее тело дрожать от тайного наслаждения.

Эрик, сосредоточившись, внимательно и осторожно обрабатывал каждый дюйм ее царапин и молчал, и, пока он был занят, Эшли, не отрываясь, смотрела на его затылок, на густые и спутанные черные волосы, которые, как ей казалось, умоляли ее прикоснуться. Она, как могла, сопротивлялась этому желанию.

Держа руки позади себя, Эшли оглядывала жилище. Общее расположение комнат было таким же, как и у нее: гостиная, объединенная со столовой, кухня с обеденной стойкой, ванная и спальня. И все же, несмотря на сходство, квартира Эрика выглядела совершенно по-другому. Ее жилище производило впечатление деловой, но лихорадочной спешки, цветастые ткани покрывали мебель, на каждом столе и любой другой горизонтальной поверхности стояло по несколько самых разнообразных безделушек. Атмосфера его квартиры была открытой и свободной, и в ней царила тишина. В той части, что отводилась под столовую, низкий черный столик был окружен не стульями, а яркими цветными подушками. Обстановка же гостиной, помимо низкого черного кожаного дивана и кресла, сочетавшегося с ним по цвету, сводилась к ярко-красному кофейному столику, покрытому лаком, и модному электронному «центру развлечений», включавшему телевизор и прочее. На стенах были развешаны черно-белые фотографии в рамках и стилизованные японские картинки, каждая из которых представляла собой сочетание поразительной простоты и захватывающей глубины одновременно.