Никогда не говори никогда - страница 10

Идя к дому, Коннор продолжал думать все о том же — почему на него объявили охоту? Каким образом он стал главным подозреваемым в деле Мелиссы Роббинс? Ответа он не находил — для этого нужен доступ к закрытой информации Министерства юстиции, тогда будет ясно, что на него имеется, и только после этого можно будет предпринимать какие-то шаги.

Коннор постучал, потом толкнул дверь — она оказалась незапертой. Он вошел в кухню, и его поразила тишина, повисшая вокруг. Сколько Коннор себя помнил, в доме вечно все громыхало, падало и билось. Марк обычно сидел перед телевизором и переживал за все спортивные соревнования сразу, Джейк запирался в своей комнате и изучал последние изменения в международном праве, Митч то и дело что-то чинил либо в холле, либо у себя в комнате, Дэвид тренировался, бросая бейсбольный мяч в стену дома.

Он поднялся по лестнице на второй этаж и направился в свою бывшую комнату, которая гак и осталась за ним, когда он переехал и собственную квартиру. Коннор снял с себя рубашку, надеясь, что вместе с ней сбросит и неприятности, и… резко остановился — комната изменилась.

Она была его и не его одновременно. Исчезла его кровать, на обоях резвился Винни Пух.

Коннор нахмурился. Интересно, куда делись его спортивные плакаты, коллекция футбольных карточек, фотография мамы? Видимо, жена брата устроила здесь детскую. Но почему именно в его комнате?

Коннор пошел посмотреть на другие помещения. Комнаты отца и Марка остались такими же, как и прежде. У Джейка добавилась еще одна кровать. По обиталищу Митча можно было догадаться, что с ним теперь живет жена Лиз, но изменилось совсем немногое.

Только его комната теперь обрела новый облик. У Коннора появилось ощущение, что все в этой жизни ополчились против него. Он вернулся в комнату Марка и, раздевшись, рухнул на кровать. И тут же в его памяти всплыл образ Бронте О'Брайен. Теперь она казалась ему особенной, не похожей ни на одну женщину, которые бывали в этом доме.

Коннор закрыл глаза. В его жизни было много женщин. Но отношения с ними так же быстро закапчивались, как и начинались. Он был не прочь завести интрижку, встречаться и влюбляться, но, когда речь заходила о чем-то более серьезном, тут же прекращал все отношения. Разумеется, ничего подобного он не мог представить и с Бронте тогда, в университете, хотя как женщина она всегда его привлекала. Можно было даже сказать — его непреодолимо влекло к ней. И поцелуй в тот вечер был доказательством его страсти. Коннор не отказался бы от продолжения, особенно когда вспоминал, с какой страстью Бронте отзывалась на каждую ласку, на каждый его поцелуй.

Коннор перевернулся и уткнулся в подушку. Еще ни одной женщиной он не хотел так обладать, как Бронте, хотел гладить ее тело, целовать безумно чувственные губы, подчинить ее своей воле. Он так возбудился, что не мог ни о чем другом думать, каждой клеточкой тела желая ее.

Он не мог объяснить, почему Бронте столь интересовала его. Может, потому, что долго была недоступна? Да, она обворожительна, она — его мечта, он всегда считал ее особенной. Ему казалось, они в чем-то похожи, хотя заговорить с ней было выше его сил.

Коннор услышал какие-то звуки. Может быть, это Митч вернулся? Ему не следует думать больше о Бронте, сейчас главное — отдохнуть, выспаться. Голова должна быть ясной. Но здравый смысл отходил на второй план, и все его мысли занимала Бронте, и только Бронте.

И когда, наконец, он забылся глубоким сном, граница между ним и Бронте растворилась, растаяла, как будто бы ее и не существовало.

Бронте решила, было разморозить холодильник, чтобы отвлечься от ужасных мыслей.

Она потратила весь день, чтобы выяснить хоть какие-нибудь подробности о расследовании. Кое-что, совсем мало, и ее это не устраивало. Нет, холодильник подождет. Она пошла на кухню и стала разогревать в микроволновке обед из полуфабрикатов. В кухне было тихо. Телевизор работал, но на самой маленькой громкости, и это почти не нарушало тишину.

На столе лежали несколько журналов. Ожидая обеда, Бронте начала их листать. На каждой странице, в каждой статье только и рассуждали об убийстве Мелиссы Роббинс и главном подозреваемом Конноре Маккое. А вот и фотография Коннора на первой странице «Вашингтон таймс». Как всегда, неотразим, статен, красив, а форма придает ему еще больше шарма. Но выражение его лица на фото было каким-то неуверенным, загнанным. Она перелистала еще несколько страниц, и ее взгляд задержался на тексте очередной статьи: «Сегодня утром начальник отдела международных преступлений при Министерстве юстиции Бернард Лейтон предложил младшему юристу Дэннису Бернсу возглавить расследование…»