Никогда не забудем - страница 20

Город наполнился американскими солдатами. Они собрали нас всех вместе и через некоторое время отвезли в Берлинхен, где мы пробыли два месяца. Потом здесь появились наши, советские командиры. Они собрали нас и повезли на родину. Скоро мы приехали в город Поставы.

Сколько было радости и счастья, когда мы встретили своих! Нас, детей, было очень много, и все мы до гроба будем помнить страшные дни и месяцы, прожитые в проклятой Неметчине.

Маня Кузьменкова (1932 г.)

г. Витебск, ул. Витебская, 34.

Перед войной мои родители поехали на работу в Западную Белоруссию. Мы поселились в районном центре Жабчицы, Пинской области. Папа заведовал гаражом, а мама была шофером. Весной 1941 года мне исполнилось семь лет, и я с нетерпением ожидал дня, когда пойду в школу.

22 июня мы всей семьей собирались ехать в Пинск фотографироваться. Даже бабушка не хотела оставаться дома. Папа обещал взять с собой и ее.

Накануне выходного я лег спать пораньше, чтобы лучше выспаться. Но выспаться не удалось: едва рассвело, как меня разбудил страшный грохот. Где-то совсем близко раздался взрыв, за ним другой, третий… Было пять часов утра. Папа торопливо оделся и пошел в гараж. Я, мама, бабушка и мой младший брат Шурик побежали прятаться в поле. Оттуда я видел, как горели дома, рвались бомбы. Немецкие самолеты прилетали через каждые два часа. Ночевать мы остались в поле, а утром пришли домой. От соседей узнали, что папу мобилизовали в армию и он еще вчера уехал на машине. Больше мы его не видели.

Вечером немцы налетели снова. На следующий день маму вызвали в военкомат. Там ей дали машину, заполненную женщинами и детьми и приказали ехать на восток. Мама посадила нас на машину, и в тот же день мы выехали из города. В Житковичах мама сдала машину, и дальше мы поехали эшелоном. В дороге заболела бабушка. Мы не знали, что делать. В Речице мы сошли с поезда. Мама порасспросила, что это за город, большой или маленький, можно ли поступить на работу. В конце концов мы подыскали квартиру на Вокзальной улице и стали там жить.

Сначала думалось, что немцев скоро отгонят и мы вернемся домой. Но немцы все шли и шли. Вскоре они заняли и Речицу. Жить стало трудно. Есть было нечего, денег тоже не было. Мы с Шуриком старались не подавать виду, что нам хочется есть. Изредка мама приносила картошку, а зимой жарила картофельные очистки в печи на сковородке. Очистки — подрумяненные, хрустящие на зубах — казались мне очень вкусными. Сейчас я их, конечно, не стал бы есть.

Я все время рисовал пушки, танки. Пушки со звездочками подбивали немецкие танки. Нам очень хотелось, чтобы пришли наши.

Как-то вечером мама пришла домой веселая.

— Скоро наши придут, — сказала она.

— Откуда ты знаешь? — спросил я.

Тогда мама показала мне листовку и газету «Комсомольская правда», в которых писалось про суд над немцами в городе Краснодаре.

— Нужно, чтобы все наши люди узнали об этом, — сказала мама и велела мне незаметно разбросать пачку листовок на бирже.

Потом она еще несколько раз давала мне листовки и я разбрасывал их в городском управлении, на бирже, а однажды даже в полиции.

Так прошло с полгода. В сентябре 1943 года маму арестовали. Бабушка позвала нас и сказала:

— Вам нужно прятаться. Маму будут пытать и мучить, и если она что-нибудь расскажет, нас всех расстреляют. Я уже стара и далеко не уйду. А вы, если будете играть на улице и увидите, что идут эти немцы, домой не ходите, а бегите в лес. Там вас найдут партизаны.

Первую ночь мы с братиком провели в траве под забором. Мы уже думали податься в лес, но на седьмой день мама вернулась из тюрьмы.

Однажды, когда я играл во дворе, мама позвала меня в дом. Когда я вошел, она плотно прикрыла дверь, задернула занавески на окнах, а Шурика выпроводила на улицу. Потом сказала мне:

— Толик, ты хочешь, чтобы скорее пришел наш папка?

— Конечно, хочу.

— Тогда ты должен помочь мне. На углу Луначарского и Ленина стоит фашистский танк «тигр». Я дам тебе мину, ты пойдешь со мной и подложишь ее под танк.

— А если немцы поймают нас — расстреляют? — спросил я.

— Если действовать умно и осторожно, все будет хорошо. Зато, когда придут наши, ты сможешь сказать, что тоже помогал гнать немцев.