Никогда не забудем - страница 49

Я не пошел сразу в хату, а полез в убежище. Там сидели дядя Иван, тетя Оля и мои две сестры. Когда увидали меня, все обрадовались. Тетя накормила меня. Я поел и начал рассказывать им, как мы спрятались от немцев.

Мы знали, что Красная Армия гонит немцев, и все ждали, когда же прогонят их из нашего села. И дождались.

Перед отступлением немцы начали везде ставить мины. Взорвали школу и мост. Мы боялись, что немцы взорвут нашу хату и сарай, и ночью пробрались на поле и спрятались во ржи. Прошло немного времени, дядя Иван и говорит мне:

— Сходи, Федя, в село, посмотри, что там делают немцы.

Я пошел к своему дому. Смотрю — на нашем дворе копаются в земле два немца. Я притаился за сараем. Выглядываю из-за угла, слежу, что они будут делать. Немцы покопались в земле и вскоре ушли.

Я побежал к своим и все рассказал им. Дядя Иван выслушал меня и сказал:

— Вот нечисть!

На следующий день я пришел на свой двор и начал внимательно присматриваться к месту, где копались немцы. Осторожно начал разгребать землю и вдруг вижу — лежит небольшой ящичек и из него торчит что-то черное. Я отвинтил черную палочку, а там белый капсюль. Еще две мины снял на нашем дворе.

Немцы удрали. И скоро приехали к нам на моторках матросы. Сбежалось все село. Все радовались, обнимали, целовали матросов.

Помогали и мы бойцам. Рядом с нами была деревня Снядин. Перед отходом немцы всю ее заминировали. Я, Петя Морозко, Слава Чернявский, Василий Бойдаш ходили снимать мины в эту деревню. Уезжали туда на сутки, а то и на двое. Мы разминировали поле, дорогу, улицы и огороды. Вчетвером мы сняли около восьми тысяч мин. Чтобы снимать их, не так уж много надо знать, но только нужно быть осторожным.

Однажды я и Петя Морозко снимали мину. Он как-то наступил на нее и подорвался. Его убило, а меня тяжело ранило. Долго я пролежал в Петриковской больнице. Меня вылечили.

Вот как жил я во время немецкой оккупации.

Федя Пашук (1932 г.)

г. Петриков.

Наши части продвигались по территории Восточной Пруссии.

Я находился тогда в радиороте отдельного батальона связи, был радистом. Мы передавали приказы воздушным частям, находившимся в одном из городов Литвы.

Однажды, после воздушной и артиллерийской подготовки, мы начали наступление на большую железнодорожную станцию.

Станций имела важное значение, и немцы упорно защищали ее. Они перешли в контратаку. Мы вынуждены были занять оборону. Немецкие танки и пехота рвались вперед. Слева и справа от нас им удалось немного вклиниться в расположение наших частей.

Генерал, следивший за боем с нашего наблюдательного пункта, приказал не отступать ни на шаг и держаться до последнего патрона.

Наша радиостанция находилась около домика на возвышении. Когда немцы начали обстреливать нас, мы переехали в овраг и там продолжали работу. Внимательно следили, чтобы к нам не подкрались немцы.

Вдруг один из радистов тихо сказал:

— Смотрите, вон немецкие связисты тянут линию. Уничтожим ее вместе со связистами.

Сделать это было не так трудно: немцев было только двое.

— Нет, не надо, — сказал сержант Иван Александрович. — Вон еще идут…

Следом шло четверо немецких радистов.

Было решено связистов не трогать, а захватить радиостанцию.

Связисты ушли дальше. Спрятавшись в кустах, мы начали наблюдать за радистами. Немцы шли прямо на нас. Я с интересом и тревогой следил за их приближением.

Они подошли к нам метров на пятьдесят, остановились, осмотрелись и, не заметив никого, начали устанавливать радиостанцию. Расположились они в яме, среди маленьких кустов. Вскоре они начали связываться по радио со своими частями. Тогда старший радист старшина Андрюша скомандовал:

— Приготовиться!

Нас было четверо. Мы разбились на две группы и с автоматами наготове поползли к ним. Я полз рядом с сержантом Иваном Александровичем. Он все время присматривал за мной и по-отцовски приговаривал:

— Ты не подымайся…

Я еще плотнее прижимался к земле. Напряжение росло. Сильнее билось сердце, но я старался не обращать на это внимания. Мы подползли ближе и увидали: два немца окапываются, а еще двое что-то передают по радио. По сигналу старшего радиста мы открыли огонь. Двое из наших стреляли по немцам, которые возились около радиостанции, а я и Иван Александрович — по тем, что окапывались. Те, что окапывались, были убиты сразу. Но два других начали отстреливаться. Один, в наушниках, вскоре был смертельно ранен. Оставался еще один. Мы поднялись и бросились на него. Он был застрелен в упор. Все это произошло неожиданно и быстро.