Никогда тебя не отпущу - страница 13

, но государственное обвинение захочет больше доказательств того, что он угрожает вашей безопасности. Если ваш бывший муж и правда переложил ключи, это ненормально, но это не обязательно угроза.

– Вы говорите об охранном ордере?

– Именно. Если вы хотите получить судебный приказ о защите членов семьи в случае семейных ссор, то он обычно передается в суд по семейным делам во время бракоразводного процесса. Запрет на приближение носит скорее превентивный характер. Ваш муж должен согласиться с условиями суда, но он может оспорить их. И тогда это станет уже вашей проблемой – доказать, почему запрет необходим.

– Так, значит, я должна ждать, пока он не совершит что-то по-настоящему плохое?

– Если вы в самом деле почувствуете, что он угрожает вам, позвоните мне, и я помогу в рамках этого дела. – Она что-то пишет на обороте другой визитки и передает ее мне. – И если вы еще что-нибудь вспомните об этом дне, пожалуйста, позвоните мне. Номер моего мобильного на обороте.

Она провожает меня до двери, и я понимаю, что коробка с телом Аттикуса все еще стоит на стойке.

– Я должна похоронить птичку.

– На улице сильно льет.

– Я обещала сделать это. – Я поднимаю коробку и крепко прижимаю ее к груди.

– Может, оставите его мне?

Ага. Чтобы ты выбросила его из окна машины где-нибудь на хайвэе?

– Спасибо, но я полагаю, что миссис Карлсон будет спокойнее, если она узнает, что именно я этим занялась.

Я хватаю свою сумочку и иду к двери, прежде чем она меня остановит.

Она наблюдает с заднего крыльца, как я шагаю к садовому сарайчику, а затем, уже с лопатой, к кустам сирени. Я вонзаю лопату в землю, ногой вдавливаю в твердый грунт. Холодный дождь хлещет мне в лицо, волосы мокнут, ледяные ручейки стекают по шее, но я не могу остановиться. Дыхание шумно вырывается из груди. «Давай, давай». Поднимаю на лопате ком земли и отбрасываю его в сторону. Рядом со мной раздается звук шагов.

– Вы уверены, что…

Гробик лежит рядом с ее ногами, и она аккуратно обходит его стороной. Она больше ничего не говорит, пока я копаю яму, ставлю в нее коробку и забрасываю ее землей.

Я выпрямляюсь, делаю несколько вдохов, не глядя на полицейскую. Закрываю глаза, склоняю голову и читаю молитву для Аттикуса. Потом молюсь за себя и Софи.

Ноябрь 1998 г.

Она снова толкнулась. Я остановилась посреди магазина и провела руками по животу. Я нащупала ее ножку, ее крошечную попку, а может, плечики. Эндрю был в таком восторге, когда доктор сказал, что у нас девочка! Он купил ей розовую удочку. Я осторожно нажала на свой живот, улыбнулась, когда почувствовала очередной ее толчок и представила себе ее кувырки. Маленькая балерина, акробатка. Я не собиралась беременеть на пятом месяце нашей супружеской жизни, но когда Эндрю рассказал мне, как хочет иметь детишек, жить с молодежью, чтобы идти с ней в ногу, а потом наслаждаться отдыхом на пенсии, это стало приобретать смысл. Я могла сосредоточиться на своей карьере и позже.

Я вздохнула, перевела взгляд на стену. Минут двадцать я смотрела на образцы кухонных кранов и так и не вспомнила, какой хотел Эндрю, – матовый никель или нержавеющую сталь. Он сказал: «Возьми тот, о котором мы говорили».

Но в последнее время он так часто оставлял мне указания мимоходом, и, казалось, через минуту почти все вылетело у меня из головы, стоило ему уйти. Он был так терпелив ко мне. Дважды он уходил с работы домой, чтобы принести запасные ключи. Позже он нашел их в морозилке. Хоть убейте меня, я не могла вспомнить, почему их туда положила. Теперь каждое утро он клал их поверх моей сумочки.

Однажды он обеспокоенно посмотрел на меня и сказал:

– Может, тебе стоит обратиться к врачу? Похоже, эти гормоны сбивают тебя с толку.

Я ответила, что просто устала.

Он тоже устал. Этот новый проект отнимал так много времени, а он еще и пылинки с меня сдувал, всегда проверял, правильно ли я питаюсь и прогуливаюсь ли я. Меня поразило то, что он отправился со мной выбирать одежду для беременных, – большинство парней, по-моему, это не волнует. Моя подруга Саманта поддразнивала меня, что я начала одеваться, как сорокалетняя американская мамаша; ей нравилось хвастаться своими формами. Я в этом уже не нуждалась. Вкусы Эндрю были более взрослыми и зрелыми. Какому мужику захочется, чтобы все глазели на сиськи его жены?