Никола Тесла. Прометей ХХ века - страница 14

Тесла замолк и, подойдя к окну, надолго прижался лбом к холодному стеклу. Наверное, в его феноменальном художественном воображении мелькали яркие картины тех давно ушедших дней, когда молодой эмигрант с далеких Балкан в первых числах июня 1884 года подплывал к нью-йоркскому порту на островке Бедлоу, в заливе Аппер-Бей. Его взору открылась картина, так мало напоминающая ту величественную панораму крупнейшего на планете мегаполиса, где изобретателю предстояло прожить более полувека. Манхэттен, расчерченный прямыми линиями на прямоугольные кварталы, ограниченные авеню и стритами, еще не имел своего ярко выраженного лица города небоскребов, и в нем преобладали унылые, казарменного вида конторские здания и жилые дома.

Услышав деликатное покашливание своего управляющего, Тесла со смущенным видом повернулся к своим сотрудникам и, заметив, что у девушек уже слипаются глаза, несмотря на их протесты, отложил «вечер воспоминаний» на следующий день. Сам же он еще долго стоял, погруженный в глубокие размышления, приоткрыв фрамугу рамы и глотая леденистый солоноватый воздух близкого атлантического шторма.

Момент, когда кто-то конструирует воображаемый прибор, связан с проблемой перехода от сырой идеи к практике. Поэтому любому сделанному таким образом открытию недостает деталей, и оно обычно неполноценно. Мой метод иной. Я не спешу с эмпирической проверкой. Когда появляется идея, я сразу начинаю ее дорабатывать в своем воображении: меняю конструкцию, усовершенствую и «включаю» прибор, чтобы он зажил у меня в голове. Мне совершенно все равно, подвергаю ли я тестированию свое изобретение в лаборатории или в уме. Даже успеваю заметить, если что-то мешает исправной работе. Подобным образом я в состоянии развить идею до совершенства, ни до чего не дотрагиваясь руками. Только тогда я придаю конкретный облик этому конечному продукту своего мозга. Все мои изобретения работали именно так. За двадцать лет не случилось ни одного исключения. Вряд ли существует научное открытие, которое можно предвидеть чисто математически, без визуализации. Внедрение в практику недоработанных, грубых идей – всегда потеря энергии и времени.

Н. Тесла. «Статьи и речи»

Полдень – время бизнес-ланча, и весь центр Нью-Йорка заполнен тысячами «белых воротничков», спешащих основательно перекусить в кафе, бары и недорогие ресторанчики «быстрой еды». По забитому потоком сигналящих машин проспекту, досадливо морщась от голубоватых облаков выхлопных газов, быстрым шагом, почти вприпрыжку идет высокий худой черноволосый человек в темно-полосатой дорогой тройке.

Опыты ассистента Теслы Колмана Чито с высокочастотным оборудованием

Остановившийся взгляд его лихорадочно блестящих черных глаз направлен куда-то вдаль, поверх моря колышущихся цилиндров и шляпок. Тонкое лицо с красивыми черными усиками выделяется глубокой внутренней одухотворенностью, разительно отличающейся от глуповатых «американских» улыбок большинства прохожих. Неожиданно странный мыслитель останавливается и, хлопнув себя по лбу, с разгона делает красивое сальто, не замечая изумленных взгляды окружающих.

Прогулка «Доктора Электричества», как называли Николу Теслу газеты, закончилась рождением какой-то новой идеи. Если бы кульбит Теслы видели его соседи по роскошному особняку на Ист-Хаустон-авеню, то они вряд ли удивились эксцентричному поведению знаменитого изобретателя. Ведь о странном «электрическом вампире» ходили слухи, что он «родственник графа Дракулы» (ну где уж «образованным» американцам отличить серба от румына?), да и сам похож на вампира, поскольку сторонится солнечного света… А еще газеты писали, что он создал ужасные лучи смерти и оружие, стреляющее молниями.

На самом деле Тесла, конечно же, не имел никакого отношения к потусторонним силам, хотя и очень любил подпускать мистический туман в многочисленных интервью. И хотя медицине до сих пор не известно подобное заболевание, утверждал, что под воздействием мощных электромагнитных полей его нервы приобрели особую чувствительность к «лучистой энергии». Яркий свет вызывал у изобретателя нервические мигрени, но зато он прекрасно видел в сумерках и даже различал некие «энергетические контуры предметов» в полной темноте.