Николай Бухарин - страница 12
15 декабря 1910 года начальник московской охранки П. П. Заварзин направил в департамент полиции «Записку о положении и работе РСДРП», в которой отмечалось: «Данными агентуры и наружного наблюдения в настоящее время детально обследован и выяснен сорганизовавшийся при участии студентов Московского университета (Н. И. Бухарин, А. И. Виноградов, С. А. Гарибянц, Н. Н. Яковлев) кружок местных представителей РСДРП, поставивших своей задачей восстановление в возможно непродолжительном времени руководящего коллектива и связей с разрозненными московскими партийными работниками… Группа готовит выступления к 9 января 1911 года». Было принято решение арестовать подпольщиков, «дабы предотвратить возможность преступной агитации».[36]
В ночь с 19 на 20 декабря 1910 года на квартире Д. П. Боголепова было арестовано собрание актива Московской партийной организации: Н. Н. Яковлев, B. Н. Яковлева, П. С. Степанова, А. П. Смирнов, А. И. Виноградов и другие. «При задержании этих лиц, — сообщала охранка, — был обнаружен один экземпляр рукописной прокламации, приготовленной для печатания и касающейся будущих событий 9 января, призывающей к борьбе с правительством». Среди арестованных был «студент Московского университета, привлеченный к формальному дознанию и освобожденный под залог Николай Иванович Бухарин, партийный псевдоним „Николай“, кличка наружного наблюдения „Сладкий“». В департамент полиции полетела победная реляция: «У Бухарина обнаружено: а) рукопись, касающаяся вопроса о страховании рабочих и содержащая в себе критику соответствующего правительственного законопроекта; б) один экземпляр № 4 „Дневника Социал-Демократа“; в) переписка конспиративно-партийного содержания; г) 25 отдельных брошюр тенденциозного и частью запрещенного подбора».[37]
14 февраля 1911 года Заварзин информировал департамент полиции: «После задержания активно преступных студентов Александра Виноградова, Николая Бухарина и оставившего университет Николая Яковлева в первых же числах января месяца текущего года были отмечены попытки „студенческой фракции“ завязать новые сношения с руководителями местных социал-демократических организаций и представителями партии в отдельных фабрично-заводских предприятиях и предложение услуг в деле пропаганды и реорганизации не функционирующих в настоящее время городских партийных районов и учреждений».[38] Таким образом, вместо одних арестованных большевиков появлялись новые, и нелегальная партийная работа продолжалась.
Чтобы провокатор Малиновский не был заподозрен в связях с охранкой, в ходе очередных налетов на партийные организации Москвы его для вида обыскивали и арестовывали 14 мая, 14 ноября, 30 ноября 1910 года, 13 апреля 1911 года.
Бухарина после ареста поместили сначала в Сущевскую, а затем в Бутырскую каторжную тюрьму. Здесь уже находились большевики А. С. Бубнов, С. С. Захаров, позже в их камере появился и В. В. Оболенский. Впоследствии Захаров вспоминал: «В камере Бухарин изрисовал стены портретами Карла Маркса; надзиратель ругался, стирал со стены рисунки, а на другой день Бухарин снова рисовал и потешался над злобой надзирателя».[39]
После шестимесячного пребывания в тюрьме «студент Московского университета Н. И. Бухарин 23 июня 1911 года доставлен московскими стражниками в г. Архангельск и сдан в канцелярию местного губернатора».[40]
Местом трехгодичной ссылки ему была определена Онега. Зная, что по суду ему грозит каторга, Бухарин 30 августа бежит из Онеги в Москву. Здесь он скрывается на квартире известного большевика Владимира Михайловича Шулятикова. Вот что писал о нем И. И. Скворцов-Степанов: «Шулятиков — одна из трогательнейших фигур, какие я только встречал в нашей партии. Большая семья, скудные заработки, неприкрытая бедность, кричащая из всякого угла его квартирешки, жалкая одежонка, постоянные болезни на почве плохого питания и дурных квартирных условий: больные легкие, больное сердце, больной желудок — потом язва и рак желудка, которые в 1912 году свели его в могилу. И в то же время неустанная работа мысли. Мучительно тяжело думать, что он не дожил до нашего времени. Он был бы в первых рядах, он без остатка ушел бы в созидательную работу».