Николай I - страница 6
. В своих воспоминаниях о детских годах Николай Павлович так писал о них: «Два волосяных матраса, обтянутые холстом, и третий матрас, обтянутый кожей, составляли самую постель: две подушки, набитые перьями, одеяло летом было из канифаса, а зимою ватное из белой тафты. Полагался белый бумажный (хлопчатобумажный. — Л. В.) колпак, которого мы, однако, никогда не надевали, ненавидя его уже в те времена. Ночной костюм, кроме длинной рубашки наподобие женской, состоял из платья с полудлинными рукавами, застегивающегося на спине и доходившего до шеи»>{28}.
Известно, что Павел I был нежным отцом. Он баловал детей, называя их «мои барашки, мои овечки»>{29}. Николаю отец подарил золоченую коляску с парой шотландских вороных лошадок и жокеем. Не к этой ли детской коляске восходит устойчивое предпочтение, которое Николай Павлович оказывал именно такому виду транспорта? Впрочем, еще раньше его привозили к Марии Федоровне в колясочке, обшитой зеленой тафтой, а позднее — в небольшой комнатной карете, обитой зеленым бархатом, золотым «гасом» (газом) и сафьяном. «Образ нашей детской жизни был довольно схож с жизнью прочих детей, — вспоминал Николай Павлович, — за исключением этикета, которому придавали необычайную важность. С момента рождения каждого ребенка к нему приставляли английскую бонзу (няню-воспитательницу. — Л. В.), двух дам для ночного дежурства, четырех нянек, или горничных, двух камердинеров, двух камер-лакеев и восемь истопников»>{30}. Летом детей вывозили в Царское Село и тогда их помещали во флигеле, где потом находился Лицей.
Кормилицей Николая была крестьянка из Московской Славянки, входившей в Красносельскую дворцовую волость, Евфросинья Ершова, а бонной — шотландка Евгения Васильевна Лайон (Jane Lyon), дочь лепного мастера, вызванного в Россию. Николай любил ее и, обыгрывая ее фамилию (Lyon — лев, львица), называл «львицей». Он всегда спорил с Михаилом, доказывая, что его няня лучше, чем мистрис Кеннеди, приставленная к брату. Впоследствии Николай Павлович предоставит ей квартиру в Аничковом дворце и вплоть до ее смерти в 1842 году будет навещать ее, иногда «кушая чай» со всем своим семейством>{31}. Судя по всему, именно Е. В. Лайон оказала наибольшее влияние на Николая в ранние детские годы.
В отличие от старших братьев (Николай был младше Александра на 19, а Константина на 17 лет), воспитанием которых занималась Екатерина II, Николай и Михаил были отданы под непосредственное попечение Марии Федоровны. По свидетельству статс-дамы Марии Федоровны А. И. Васильчиковой, Николай был ее «любимым сыном»>{32}. Но, в отличие от отца, мать не была ласкова с ним. Как отмечал А. X. Бенкендорф, «она была рабою того, что называла своим долгом»>{33}. В понимание долга входило строгое наблюдение за воспитанием и обучением младших сыновей и соблюдение уже отживших во многом норм этикета XVIII века. Много позже, после визита Николая I в Англию в 1844 году, королева Виктория в своем дневнике особо отметит поразившие ее мысли и взгляды императора на воспитание детей: «Им следует внушать, — говорил он, — чувства возможно большего почтения, но в то же время вселять в них доверие к родителям, а не страх». Про свое воспитание он заметил, что «оно было очень строго и что он вырос в постоянной боязни перед матерью»>{34}.
В первые годы Николай воспитывался под «ближайшим наблюдением» статс-дамы (с 1799 года графини, впоследствии светлейшей княгини) Шарлотты Карловны Ливен, вдовы артиллерийского генерал-майора Отто Генриха (Андрея Романовича) Ливена. Ее, ставшую в 1783 году воспитательницей дочерей великокняжеской четы, императрица Екатерина II называла «океаном нежности и снисходительности». С детских лет познакомился Николай и с детьми госпожи Ю. Ф. Адлерберг, урожденной Багговут (сестры генерала, павшего в 1812 году), которую рекомендовал в качестве гувернантки барон Николай. Ее сын Владимир был старше Николая на пять лет, а дочь Юлия — на восемь. Дружба с ними продлится всю жизнь. Именно графа Владимира Федоровича Адлерберга Николай Павлович назначит в духовном завещании своим душеприказчиком: «С моего детства два лица были мне друзьями и товарищами: дружба их ко мне никогда не изменялась. Г.-А. (генерал-адъютанта. —