Николай I - страница 9
.
После этого становится понятной фраза из воспоминаний H. М. Ламздорфа: «Государь император Николай Павлович по врожденному великодушию и доброте сердца не только никогда не напоминал покойному отцу моему о бывших при воспитании его величества неудовольствиях, но… отдал ему впоследствии полную справедливость и всегда осыпал его милостями. Самою любимою для отца моего наградою был портрет его императорского величества, присланный отцу моему в Курляндию, где тогда он находился, чрез особого фельдъегеря в день коронации его величества в Москве 22-го августа 1826 г.»>{51}. В день бракосочетания Николая Павловича барон М. И. Ламздорф получил графский титул и поместье в Курляндии. Когда же в марте 1828 года генерал скончался в Петербурге, его сын доложил императору о желании отца быть погребенным без всяких воинских почестей при участии одних родных. Николай «изволил отозваться: «Надеюсь, что вы меня не исключите из числа родных»>{52}. Вместе с Михаилом Павловичем он присутствовал при отпевании генерала в Аннинской церкви.
Непоколебимая твердость (в детстве часто подменяемая упрямством) — идеал, к которому стремился великий князь.
«Ты обязан, Марк Аврелий, — писал Николай в 1813 году, — принимать безропотно все, что предписывает мировой порядок, отсюда рождается твердость в перенесении зол…» Хорошо знавший великого князя с детских лет В. А. Муханов записал в свой дневник после кончины императора 21 февраля 1855 года: «Твердость его напоминала мужей древности, украшавшихся сим качеством»>{53}. Но наряду с «рыцарскими правилами, строгим соблюдением дела, сердечностью и нежной привязанностью к окружающим, — как писал о Николае-ребенке историк А. М. Зайончковский, — в нем безгранично были развиты самолюбие и вспыльчивость, соединенная с некоторой долей строптивости и своеволием»>{54}. Ошибки свои он признавал только под большим давлением. Когда его что-то сердило, он в порыве гнева мог разбить топориком детские игрушки или побить товарищей по играм, которых притом очень любил>{55}. Вообще он ни в чем старался не уступать, особенно брату Михаилу, даже если это касалось фарсов, каламбуров, желания острить, что особенно проявилось в 1809–1810 годах. Недостатки в воспитании и обучении великого князя Николая признают многие современники. «Если бы, — отмечал тот же В. А. Муханов, — при столь многих прекрасных свойствах, которыми был одарен покойный император, он получил воспитание, соответственно его великому назначению, то, без сомнения, он был бы одним из великих венценосцев»>{56}.
Разумеется, Николаю Павловичу стремились дать хорошее воспитание. Секретарь Марии Федоровны Г. И. Вилламов записал в дневнике 16 марта 1809 года мысли, доверенные ему императрицей-матерью: «Она видит, что престол все-таки со временем перейдет к великому князю Николаю, и по этой причине его воспитание особенно близко ее сердцу»>{57}. По замыслу Александра I, университетом для его младших братьев мог стать Царскосельский лицей>{58}. «Невольно думается о том, — писал издатель «Русского архива» П. И. Бартенев, — сколько могло бы произойти добра, если бы мысль эта исполнилась, если бы великие князья Николай и Михаил Павловичи воспитывались в Лицее, в товариществе с детьми хороших русских семейств. Николай Павлович, уже с генваря 1809 года означенный именем цесаревича на медали с его изображением (хранящейся в императорском Эрмитаже) и намеченный в преемники Александру Павловичу (ввиду бездетности обоих старших внуков Екатерины Великой), мог бы с ранних лет приобрести надежных и изведанных слуг своего державства. Оба брата могли бы избегнуть страсти к солдатчине, которой так опасалась их великая бабка относительно второго своего внука»>{59}. Не осуществилось и намерение послать великих князей для учебы в Лейпцигский университет. Возможно, помешал 1812 год.
Так уж вышло, что великие князья с детства были шефами гвардейских полков, играли в оловянных и фарфоровых солдатиков, строили в саду крепости. В детских играх проявлялась разница характеров. Будущий генерал-инспектор по инженерной части Николай возводил крепости, а гене-рал-фельдцейхмейстер (формально назначен Павлом I шефом артиллерии в день рождения, фактически с 1819 года) младший брат Михаил их разрушал. Вообще, в детстве Николай был застенчив, робок, боялся орудийных выстрелов, а страх перед грозой сохранялся у него до 1808 года. Как отмечалось в одном из журналов-дневников воспитателей за 1805 год, Николай «вовсе не отличался воинственным духом и во многих случаях обнаруживал робость и даже трусость»