Николай Иванович Вавилов - ботаник, академик, гражданин мира - страница 26

— Участок земли в 4–5 десятин у самой лаборатории и 15–16 десятин на расстоянии до версты.

— У существующего опытного участка, не допуская вмешательства архивной комиссии и садово-паркового факультета, вырубить ивы и другие деревья, окружающие огородный пруд.

— Главное здание станции следует обособить от других построек[18].

— Для нормального отопления зданий предоставить возможность самостоятельно заготавливать топливо[19].

— Электрифицировать станцию.

— Принять экстренные меры к нормальному функционированию водопровода.

— Сделать отдельный вход в помещение центрального отопления.

— Амбары, сараи, конюшни должны быть вблизи станции.

— Предоставленные в распоряжение станции оранжереи должны быть официально зафиксированы за станцией[20]. Построить новых 1012 оранжерей, высоких и светлых, без которых работа станции не может вестись.

— Выделение парников на территории станции.

— Станции необходим свой живой и мёртвый инвентарь[21].

— Оборудовать здания станции мебелью, которой в институте много[22].

— Ремонт крыши главного здания[23].

— Квартиры для сотрудников станции вблизи самого здания станции. Он требует минимум шесть 4-ёх комнатных квартир. "Часть служащих станции прошедшую зиму провели в ужасных условиях, что подтверждается медицинским осмотром".

— Необходимо финансирование станции. За год станция практически ничего не получила и существовала за счёт Отдела прикладной ботаники.

Далее в меморандуме Николай Иванович писал: "К сведению ректора имею сообщить, что всё оборудование станции сделано почти исключительно за счёт отдела прикладной ботаники, в него вошла часть моего личного инвентаря, привезённого из Саратова, и с переходом нашим в другое место будет взято, как занесённое в инвентарь отдела".

Н. Вавилов также требовал, чтобы все его условия были выполнены в кратчайшие сроки. Он писал: "Это определит дальнейшее существование станции в институте". Это уже угроза, ультиматум. Конечно, для И. Л. Джандиери это был удар, как говорится, ниже пояса. Человек, которому он доверял, не отказывал в доступной помощи, защищал, когда поднимались вопросы, связанные с постоянным отсутствием Н. Вавилова, с тем, что его фамилия мелькает только в списках на получение зарплаты, этот человек сильно подвёл.

Понимал неловкость положения и Вавилов. Поэтому в заключительном абзаце Меморандума он сделал неуклюжую попытку сгладить эту неловкость. "В заключение этого беглого меморандума должен отметить от лица станции и всех сотрудников искреннюю признательность и уважение настоящему ректору института проф. Илье Львовичу Джандиери, секретарю института Маргарите Осиповне Горяиновой и проректору по финансовой части Евгению Борисовичу Лопухину за посильное внимание, которое они смогли уделить нуждам станции при всей своей занятости. Только благодаря активному содействию И. Л. Джандиери станция смогла просуществовать год и выполнить, хоть в тяжких условиях, часть своего научного задания". Заведующий кафедрой селекции и генетики проф. Н. Вавилов.

Резолюция на этом меморандуме: "К делу, как курьёзнейший документ".

Среди замечаний И. Л. Джандиери на полях вавиловского меморандума есть слова, что это провокация или недомыслие. Это, так называемое, недомыслие, Николай Иванович замыслил ещё летом 1920 года, когда И. Л. Джандиери знакомил его с имеющейся в Агрономическом институте экспериментальной базой. Чтобы осуществить намеченный план Николай Иванович согласился руководить кафедрой генетики и селекции, быть в штате Агрономического института, пойти в подчинение ректору, проректорам. И, несомненно, этот меморандум был направлен на оправдание отделения станции от Агрономического института. Большинство требований Николая Ивановича в той политической и экономической обстановке были неосуществимы и он это прекрасно понимал. На фоне такой разрухи меморандум Н. Вавилова иначе, как провокацией, направленной на оправдание отделения генетической станции от Агрономического института и присоединения её к Отделу прикладной ботаники, не назовёшь. Подтверждением тому служит записка Николая Ивановича в Правление уже Пушкинского сельскохозяйственного института с предложением преобразовать генетическую станцию института в опытный участок кафедры селекции. Эта записка зарегистрирована 10 июля 1923 года. Николай Иванович пишет: