Никта - страница 9

Паук развернулся на месте одним текучим движением и стал удаляться. Ни один бегун, даже самый быстрый в мире, не смог бы за ним угнаться — Кэсси не успела опомниться, как арнольд уже свернул за поворот, взмахнув в последний раз своими лапами-спицами, и как будто его и не было вовсе.

— Что это было? — тихо спросила она скорее у самой себя, чем у Леона.

— Понятия не имею, — он тоже говорил почти шёпотом, хотя рядом уже никого не было. — Раньше они мной никогда не интересовались… Что ж, всё когда-то бывает в первый раз, — он рассмеялся, но смех получился неестественным, похожим на всхлип. — Ты испугалась?

— Как тут не испугаться? — Кэсси схватила Леона за руку, будто боялась, что он сейчас исчезнет. — Если бы он стал допрашивать меня, это ладно — прогульщица… Но зачем он к тебе-то прицепился?

— Может, просто проверял? По программе им каждый день нужно проверить столько-то прохожих.

— Не знаю… На одну секунду я подумала, что он тебя убьёт.

Леон улыбнулся, несмотря на то, что лицо его ещё оставалось бледным:

— Зачем меня убивать? Меня убивать не за что. И знаешь, что я подумал? Не знаю, что там у этой железяки переклинило, но даже хорошо, что он отвлёкся на меня — потому что иначе он бы тебя точно поволок на работу, и день был бы потерян. Так что всё не так уж плохо!..

Белотравное поле было именно тем, на что указывало его название — широким полем, будто тронутым инеем, но здесь это был цвет самой травы. Городские каналы, по которым текла грязная жижа, здесь объединялись в одно большое русло, утекающее куда-то в скалы. Куда именно, узнать было невозможно: канал был перегорожен массивной решеткой, через прутья которой не пролезла бы и мышь. По ночам вода в канале едва заметно светилась зеленым химическим огнем. Она распространяла по окрестностям едкий запах щелочи, и трава, растущая на поле, рождалась белесой и поникшей. Зато тут не было мха, пожирающего город — даже удивительно, что существовало нечто, чего это растение не смогло стерпеть.

Запах вызвал в Кэсси двоякие чувства. С одной стороны, он немедленно пробудил в ней ворох воспоминаний о тех днях, когда она наравне с другими сорванцами гоняла здесь наполовину сдувшийся мяч, и она не смогла сдержать улыбку. С другой — ну какими же дурачками нужно было быть, чтобы почти ежедневно приходить сюда и надышаться этим ядом? Все они явно расплатились одним-двумя годами жизни за те весёлые часы, проведённые здесь. Впрочем, трудно найти вещь, стоящую дешевле, чем какая-то пара лет жизни в Колонии. Ей ли не знать.

Леону аромат ностальгии явно не доставил удовольствия. Он поморщился, инстинктивно потёр нос и указал пальцем наверх:

— А они выглядят хуже, чем я помню.

Скальная гряда поднималась почти отвесно и исчезала где-то в красном мареве, и головы исполинов казались подернутыми дымкой. Две фигуры высотой в сто человеческих роста врастали в камни, и трудно было понять, где их плоть перетекает в серый камень. Герцог и Герцогиня. По легенде, они некогда основали этот город посреди бесконечной мёртвой пустоши и правили им сотни лет. Тогда гиганты были красивы и могущественны, ни один людской ум не мог сравниться с их мудростью, но отведённое им время давно вышло. Теперь они наполовину истлели, наполовину окаменели, их головы глядели на Колонию пустыми глазницами. Больше всего досталось Герцогу: от его лица почти ничего не осталось — что не слилось со скалой, то выклевало воронье, а в полости черепа свило себе гнездо. Герцогиня выглядела немного лучше. Удивительно, но за все эти века её пышная коса пшеничного цвета удержалась на месте и не была растащена клочьями. Даже сейчас, когда половина лица превратилась в уродливое серое месиво, одного взгляда хватало, чтобы понять, как она в своё время была красива. Кэсси с сожалением увидела, что шея Герцогини вконец осыпалась и едва держит массивную голову. Леон был прав: время всё больше не щадило останки бывших самодержцев.

— Скажи, вы же не были настолько глупыми, чтобы лезть на скалы рядом с ними? — спросила Кэсси. — Или настолько?

— Конечно, нет! Все боялись их до одури, даже разговаривали потише, чтобы они вдруг не ожили и не наказали нас как следует за наши шалости, — Леон усмехнулся. — Нет, мы взбирались вон там.