Нина Горланова в Журнальном зале 2012- ЖЖ апрель- август 2012 - страница 36
- Наша старая квартира тоже навеки с нами. Как там было много Флоренского и Гумилева! Целый вечер Флоренского – Слава делал доклад, как сейчас помню! А на юбилей Гумилева Оля приготовила африканское блюдо!
В то же время ночью нам выстрелили в окно – пуля от травматического оружия так и осталась между стеклами в стеклопакете…
Там родились младшие дети: Даша и Агния. И приемную дочь мы взяли тоже в коммуналку. Недавно я ее видела у дантиста. Она меня демонстративно не узнала. А я ее узнала по жестокости неузнавания.
Здесь Слава выучил иврит! Антон говорил:
- Папа поехал на курсы повышения другого языка.
Внуки появились. Саша в шесть лет сказал о моей картине:
- Рыбка синяя, потому что морем покрылась.
В гости приходил Решетов, приезжали: Кушнер, Вера Павлова, Алехин, Гачев, Абаева, Ванеева, Наташа Горбаневская, Басинский, Алешковский, Павлов Олег, Алеша Варламов, недавно был сам Кабаков!
Сосед нас в это время обзывал падлами, проститутками…
- Нищеёбы, - кричал он (а наш комп был недоволен, подсказывал исправление: «нищее бы»).
Году так в 80-м пригласили на гуся большую компанию: Лину Кертман с мужем, Бубновых, Пирожниковых, Виниченок… Тут приносят, посреди всеобщего гусиного блаженства, заказное письмо из журнала «Москва»: «Сожгите все рукописи».
- Редактор хотел тебе добра, Нина! Он боялся: с тобой что-нибудь случится.
Таня Тихоновец забрала у меня это письмо и, по-доброму завывая, прочла его заново.
- Добрее читай, Таня! – кричали ей. – Еще добрее!
Гости сползлись под столом и боялись умереть… уровень всяческих жидкостей, изменяющих сознание, резко понизился… Если бы рецензенты знали, как они украшали нашу жизнь!
Когда принимали в 81-м году редакцию «Урала», нам казалось: ангелы слетели с поднебесья – настолько высоко тогда воспринимали «Урал». И не зря Слава целый день снова потратил на гуся с яблоками. Отведав его, мой редактор Юрий Бриль дал самый важный совет в моей жизни! Он сказал:
- А ты посылай рассказ «Старики» в московские журналы!
- Так все равно не напечатают.
- Но пусть они знают, что такие рассказы пишутся! Что не для всех Ленин – икона.
Так я стала посылать. Мне отвечали: «Рассказ очень понравился, но нам даже в голову не приходит показать его начальству. Шлем посылку с тушенкой, гречкой».
Потом, когда началась перестройка, мне все журналы написали: пришли рассказ «Старики». Так столица начала меня печатать.
А когда через 25 лет – мы принимали Костырко и Бутова из «Нового мира», уже не думали, что это ангелы, казалось, мы на равных.
Здесь у нас были гениальная кошка Мирза, которая на колени к стукачам никогда не садилась! Но ее съели бомжи…
Вынесла на мусорку по ул. Чкалова последние ненужные книги и долго стояла, прощаясь с ахматовской лебедой и горлановским цикорием. Думала: в картине увековечу ввсе это: цикории и лебеду! И вот этот стул – один цикорий пророс сквозь проломленный стул…
Но здесь – на Липовой - на мусорке… тоже лебеда и тоже цикорий!
Может, нам все это снится? Никуда мы не переехали?
Но нет, там напротив окна была надпись на стене «Гошан – лох», а здесь: «Туся, выходи за меня замуж!»
Епископ Беркли потоптался в своем углу и отправился восвояси. Все-таки мы переехали!
Чайная ложечка звякает о китайскую чашку с драконятами, умильно гляжу на уток, плавающих в озере. Уточка:
- Кря-кря, живете вы не зря!
Пришли в гости друзья, а у нас стола нет. Но табуретка послужила. Подняли тост за перезагрузку нашей жизни.
Саша Росин пишет: «через две недели, когда сильно соскучитесь, купите букет и навестите соседа».
Слава:
- А вдруг он не согласится встретиться с нами?! О ужас!
Слава на проспекте встретился с Робертом (фотохудожником). Тот отрастил ницшеанские усы, закрывающие губы. Поэтому Слава забыл его имя, перебирал, как его назвать: Редрик? Рогволод? Роальд? Ричард? Не мог вспомнить. Слава Богу, удержался и никак не назвал. А Р. тоже не остался в долгу: забыл, что у Славы оперирован сустав:
- Ты что это с тростью?
Слава начал рассказывать, и тот, как в первый раз, живо и сочувственно реагировал. Хотя виделись и после первой операции, и после второй.