Нисхождение - страница 61

Ах да, я же хотела выйти на улицу. Но к передней двери выходить… Нет. В последнее время там заимел привычку ошиваться булочник, и всякий раз, как я выхожу на улицу, он начинает раздевать меня взглядом. Отвратительно! Я постоянно забываю сказать папе, чтобы тот прогнал его, а булочник этим и пользуется! Ух, погоди мне, тебе так прилетит, что мало не покажется!

Но пока придется использовать черный ход. Его обычно слуги используют, но папа чего-то последний месяц боится. У него на работе что-то важное происходит и на этой почве у него, по-моему, развился параноидальный синдром. Никаких слуг! Блин, готовить самой утомительно, а заказы из ресторана слишком долго доставляются…

Тяжко вздохнув, я приложила усилие и железная дверь со скрипом отворилась. Вроде, Альгидрас наложил на ведь дом какое-то плетение, но он настолько искусен, что я даже слабейших потоков маны заметить не могу! Если кто-то чужой попытается открыть дверь, то его шибанет током, и Альгидрас вместе с помощником немедленно прибудут сюда. Я понимаю, что у папы что-то происходит, но, по-моему, это уже слишком…

Выйдя на улицу, я зевнула и потянулась. Солнце уже вышло, но было скрыто от моего взора за одной из башен королевского дворца. Мне никогда не нравилось, что дворец закрывает обзор на небо, но что поделать — папа там работает. Были и плюсы — солнце не светило в глаза и легкий утренний холодок помог быстрее проснуться.

— Ой… Кто это?

В переулке, откинувшись спиной на стенку нашего дома, спал какой-то смутно знакомый эльф. Это лицо, волосы… Я точно его где-то видела. Но где это я могла видеть эльфа с такими приметными черными волосами? И эти странные ножны определенно мне знакомы. Но при попытке вспомнить, кто это, мою голову пронзила жуткая боль.

— Ай…

Я решила подойти поближе, и сказать этому человеку, что здесь не место для сна.

— Проснись! Эй… Эй, вставай! Здесь нельзя спать!

Тот проснулся и с недоумением на меня уставился. Чего это я потревожила его сон, отвали — так и читалось в изумрудно-зеленых глазах.

Видимо, он не до конца проснулся.

— Да проснитесь уже!

— Я проснулся… Хотя, мне кажется, что все еще сплю… Меня ведь разбудила такая красавица…

Он проснулся и сразу подкатывает?! Видно, что для него это естественно, как дышать.

— Не приставайте ко мне.

Тот удивленно на меня посмотрел, будто я, по его мнению, должна была отреагировать иначе.

— Ладно, Рея, ладно… — сказал он, поднимаясь.

Я же оторопела. Случайный бомж знает обо мне? Он что, сталкер?

— Что?! Откуда вы знаете мое имя?

Тот немного заторможено сказал:

— Меня больше смущает то, что ты не знаешь моего имени.

Я хмыкнула и посмотрела не него свысока. Неудачная попытка, его это, по-моему, немного позабавило.

— И почему это я должна знать имя бомжа, заснувшего около моего дома?

Этот бомж, встав, по всем правилам поприветствовал меня.:

— Здравствуйте. Я Арт Андефайн.

Что-то внутри меня узнало это имя… Но если я попытаюсь вспомнить, кто это, то моя голова снова загудит, как колокол в Боклере.

— Ясно. А теперь, будьте добры уйти от моего дома подальше.

Тот вгляделся в меня и нахмурился. Я обычно уже бы отвадила такого наглого разглядывателя девушек, но он не смотрел на меня, а будто внутрь меня… В самую душу. Затем что-то прикинул в голове и обратился ко мне:

— Хорошо, ухожу. Только, можешь передать папе, что пришел кое-кто, договор выполнять? Я могу здесь подождать.

Еще более странно. Как этот случайный человек… А может он просто поздно пришел и не стал звать папу? Или это один из видов папиных дел, из-за которых он стал таким параноиком? Но все равно как-то непонятно. Я спросила:

— И какие же у моего отца могут быть дела с каким-то бомжом?

Парень усмехнулся:

— Хех, не стоит судить существ по внешнему виду.

Меня кольнула совесть. Я же всегда не любила тех высокомерных придворных, а теперь поступаю сама как одна из них. Так нельзя, он ведь тоже живое существо! И никто не любит, когда к нему плохо относятся.

— Ладно, я передам папе. И тут холодно сидеть на полу, я сейчас тебе стул вынесу, подожди немного…

Принеся ему стул, я побежала к папе.

— Папа!