Нити судеб человеческих. Часть 1. Голубые мустанги - страница 60

Казна присвоила себе дома, домашнее имущество, скот и птицу татар стоимостью на сотни тысяч рублей у каждой семьи, и после этого дала в долг по мешку пшеницы. В долг! Оцените, господа, степень мерзости и цинизма!

Но самым подлым в этом деле было то, что эту ссуду стали давать только зимой, когда половина населения погибла. Все было рассчитано коммунистическими ворюгами: к зиме погибло сто тысяч человек, это примерно двадцать пять - тридцать пять тысяч семей, значит около ста пятидесяти миллионов рублей работники органов, которые ведали делами спецпереселенцев, положили в свой карман.

Как бы то ни было, семья Камилла эти деньги получила, и на них отец купил одну пару крепких кирзовых ботинок на двоих - на себя и на жену. Дело в том, что к тому времени в контору Уполнаркомзага (вскоре наркоматы заменили министерствами и контора стала именоваться Уполминзагом) поступила работать и мама. Утром она надевала эти бутсы и вместе с Камиллом, у которого еще держались на ногах привезенные из Крыма ботиночки, шла на службу. Там она переобувалась в плетенные из скрученных хлопковых волокон лапти, а ботинки Камилл приносил домой отцу, который ходил в них днем, а по его возвращении мальчик, владевший персональной парой обуви, относил ботинки маме. Когда отец задерживался, маме приходилось допоздна оставаться в конторе одной. Но что означали для них эти, мягко выражаясь, неудобства, когда они были спасены от голодной смерти.

Осень была дождливая, лессовая пыль оборотилась обильной вязкой грязью, а мощенных и, тем более, асфальтированных дорог в славном городе Чинабаде никогда не было. По дорогам бродили, а чаще лежали на обочине голодающие крымчане. Умерших специальные команды раз в сутки собирали и хоронили в общих могилах...

Однажды отец пришел домой взволнованный более обычного.

 -Я встретил Лютфие, она в ужасном состоянии, - сказал он маме.

Лютфие - это была та одинокая женщина, которая отдала свое золотое колечко в обмен на лопату, когда люди умирали в телячьих вагонах по пути в ссылку. Папа увидел ее просящей милостыню у входа на базар. Но дело было не только в этом, - бедная женщина почти ослепла и еле передвигалась. Проживала она в старом сарае на территории хлопкового склада, где до обрушившейся на нее слепоты работала сменным сторожем и где ее из милости оставили жить. Отец отвел бедную женщину в ее сарай, вскипятил ей воду и напоил чаем с купленной для нее лепешкой - наном.

- Она потеряла зубы и не может прожевывать пищу, - добавил папа.

Мама сварила на очаге затирушку из поджаренной муки, завернула в бумажку парочку узбекских самодельных конфеток, и они вдвоем поспешили к Лютфие. Женщина эта не была им знакома по прежней жизни, но на фоне всеобщего голода и смертей она вызывала особое сострадание, ибо был памятен ее бескорыстный поступок по пути в ссылку. Родители Камилла не могли оставить ее без внимания, тем более, что уже никого из тех соседей по вагону рядом не было.

 Каждый день кто-нибудь из семьи посещал Лютфие и приносил ей горячую пищу. Несчастная женщина, которая ясно представляла себе обстановку, еще недавно не надеялась встретиться уже с дружеским участием. Теперь она говорила, что человек, оказывается, может почувствовать себя счастливым и в такой безнадежной ситуации.

Однажды под вечер Камилл нашел ее бездыханной.

Отец купил на базаре самодельную бязевую ткань, которую узбечки ткали из "ворованного" колхозного хлопка (был закон, запрещающий использовать хотя бы маленький клочок выращиваемого этими людьми хлопка, и при желании власти могли сурово покарать бедных женщин, которые на ручном станочке выделывали эту бязь из самими же скрученных толстых хлопковых нитей), нашел живую старушку-татарку, и та, обмыв покойницу, завернула ее в саван из бязи. Потом уже на последние деньги профессор нанял двухколесную арбу, и вместе с другим земляком они повезли Лютфие на кладбище. Там они сами вырыли могилу, отец прочел молитву над усопшей, опустили тело в могилу и засыпали чужой землей...

Вскоре Камилл заболел воспалением легких. Неделю он был в забытьи, бредил, температура держалась очень высокой. Но мальчик выжил. Мама не отходила от него. В ту пору простым людям антибиотики не были доступны, лечили его сульфидином, горячим питьем. Когда Камилл пришел в сознание и у него открылся аппетит, мама приготовила ему специальное блюдо, которое должно было укрепить его легкие. В пленку нутряного бараньего жира она завернула рис с кусочками мяса и отварила. Камилл ел это блюдо два дня и, действительно, быстро пошел на поправку. Постель ему родители устроили в высокой нише в стене, там не было сквозняков, и мальчик чувствовал себя очень уютно.