Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать - страница 39

- Чего это вы в темноте стоите? – она чиркнула выключателем и двор осветился стопятидесятиваттной лампой. – Садитесь за стол, ужин готов, сейчас постелю скатерть.

Стол располагался здесь же у обвитого виноградной лозой забора. Прохладный ночной ветерок отнес запах табачного дыма в сторону темных деревьев сада.

В ту ночь Керим долго не мог уснуть. Он думал о том, как важно оказаться среди своих, окунуться в жизнь той части крымчан, которая находится на ударном фронте национальной борьбы за свою родную землю. При всей важности общеполитических мероприятий, проводимых многочисленными лидерами Движения, часто не находящих общей точки зрения и потому пребывающих в перманентном раздоре (обычное для всех стран и эпох состояние теоретиков!), передний фронт борьбы проходил через жизнь простого народа, готового оставить налаженный быт на чужбине и приехать в Крым, где нужно бороться за свои естественные права не с секретными постановлениями ЦК КПСС, не спорить о конституционных правах, не бомбить противников цитатами из классиков марксизма-ленинизма, из исторических трудов, а идти грудью на грудь с конкретным неприятелем, плечом к плечу с женой защищать от пьяных дружинников своих детей, срывать чужие замки с милицейскими пломбами с дверей своих законно купленных домов… И при этом умудряться выращивать для продажи цветы и помидоры, выпасать овец и бычков.

Керим осознавал себя в трех ипостасях. Высшим своим состоянием он считал состояние обитателя планеты, имеющего право (не политическое и не экономическое, а попросту биологическое) на любую ее часть. Во-вторых, - он гражданин своей страны, где он полноправен политически и экономически. И, наконец, - но не в третью очередь, а как сердцевинная сущность, - он из синтетического племени, нынче именуемого крымскими татарами, объединившего в себе несколько племен, в разное время пришедших на лучший из полуостровов планеты, и слившихся в народ с единым языком, с единым жизненным укладом.

И, тем не менее, он оказался для властей настолько плохим, что она не давала ему возможности работать в должности, где его знания опытного врачевателя были особенно нужны.

«Иди и работай там, где тебе положено быть. Там, в Азии, тебе мы дали возможность стать специалистом

Всё мы тебе там дали, несмотря на то, что ты татарин, из числа прежде проживавших в Крыму».

Если быть татарином это вообще плохо, то «татарин, прежде проживавший в Крыму» – это худший из татар!

…Однако были для Кремля и хорошие крымские татары. Были и «чрезвычайно хорошие», которым разрешено было проживать даже в Крыму - таких насчитывалось несколько десятков человек, не больше. Потом были «просто хорошие» - этим можно было жить по всему Союзу, но только не в Крыму. За ними следовали те, которым предписывалось проживать только в Узбекистане, но они не обязаны были посещать спекомендатуру – эти уже были «не очень, но все же хорошие», не чета всем этим пастухам, учителям и поэтам. Всех хороших не подвергали ежемесячно оскорблению в спецкомендатурах, дети их по достижении шестнадцати лет не становились на учет в комендатуре, а были свободными людьми. Не то, что я и мои друзья, все мы, очень плохие, которым в тот год, когда Красная Армия бежала из Крыма, не было еще и десяти лет. Мы попали под операцию по переселению из Крыма вместе с нашими родными, а по достижении шестнадцати лет уже сами несли наказание за то, что Красная Армия позорно сдала Крым через три месяца после начала войны, а вместе с армией бежали и «хорошие» вместе со своими семьями - едрена мать!.

И стали мы в секретных документах именоваться «спецконтингентом».

Нет, конечно, те отцы, дети которых не ходили в спецкомендатуру, не были виновны в том, что власть даровала им такую привилегию, их нельзя за эту привилегию упрекать. Нельзя было требовать от них, чтобы они, воскликнув «Я с моим народом!», демонстративно стали бы посещать комендатуру. Такого не бывает! Хотя…

Хотя об одном таком похожем, даже очень похожем случае выше рассказывал Рефик. Вы прочли рассказ об Амете-малоземельце? Это не выдуманный персонаж, это реальный человек Амет Абдураманов, уроженец знаменитого села Черкез-Кермен, офицер, орденоносец, прошедший всю войну с автоматом в руках.