Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать - страница 4

Камилл обтер тело и сел на серый песок, глядя на расположившийся за озером старинный монастырь. Загорелый лег на расстеленное полотенце, подложив под голову сумку и, казалось, задремал.

- Безработный? - вдруг послышался его голос.

Камилл не понял – то ли прозвучал вопрос, то ли утверждение.

- Что? – он обернулся к лежащему, и встретил его острый взгляд.

- Вы, говорю, безработный? – переспросил незнакомец, четко выговаривая слова.

Последовала небольшая пауза.

- Да, - Камилл был несколько озадачен. – Любопытно узнать, как это вы догадались?

- В разгар рабочего дня молодой интеллигентного вида мужчина с невеселыми глазами проводит время на берегу озера – разве это не внушает определенные подозрения? – и длинное лицо мужчины расплылось в улыбке.

- В общем да, - хмыкнул Камилл и в свою очередь проявил проницательность. – Но чтобы оказаться таким догадливым надо, пожалуй, и самому быть в той же ситуации, не так ли?

- Возможен и другой вариант: ваш догадливый собеседник – агент органов, обязанный все примечать. А? Возможно такое? Но не беспокойтесь, - мужчина рассмеялся, - в данном случае верен первый вариант.

- И со вторыми вариантами приходилось встречаться, - произнес Камилл. - Ко мне в квартиру недавно ввалился «работник газовой сети», который сначала, вроде бы не зная, где находится кухня, завернул в комнату, все оглядел.

- Методы у них просты и не разнообразны, - заметил его собеседник и протянул руку: - Леонид.

Камилл тоже представился.

- Кандидат, доктор? – осведомился Леонид.

- Доктор. - Камилл лег на коврик, подставив солнцу спину.

- Безработному доктору сложнее, чем кандидату, а кандидату сложнее, чем не остепененному, - сказал Леонид, - Меня турнули с должности старшего преподавателя из Института электронного машиностроения, кандидатская была на выходе.

- Шансы защититься есть? – спросил Камилл, сразу проникнувшись сочувствием к молодому коллеге.

- Не, теперь физдец. Надо переквалифицироваться в управдомы. Студенты меня любили…

Леонид замолчал. Потом паузу прервал он же:

- Вы еврей?

- Нет, я крымский татарин.

- А-а, понятно.

Камилл поверил, что его продвинутому собеседнику действительно понятно.

- Нам, не-евреям, трудней. У них есть возможность свалить из страны и на новом месте продолжить свою работу.

- У меня приятель еврей, математик, два года безработный, - произнес Камилл. - Печатается за бугром и никуда уезжать не хочет,

- Математику достаточно листа бумаги и карандаша. И я знаю таких счастливчиков - Леонид вздохнул. - А мне нужно лабораторное оборудование. И вы экспериментатор?

- Да, я тоже не могу делать свою работу за письменным столом. Кстати, у того математика большие проблемы по части доказательства, что он не бездельник, не «тунеядец», как это сейчас называется.

- Вы еще не шарахаетесь от мужчин, уверенно шагающих на работу с портфелем в руках, не торопитесь уступить им дорогу? - спросил, помолчав, бывший старший преподаватель.

- Нет, - ответил Камилл, но солгал. Не хотелось признаваться в недавно возникшем у него такого рода комплексе.

- Значит, у вас все впереди, - заметил его все знающий собеседник. – Скоро будете смотреть на не потерявших работу и получающих зарплату людей как на высших существ, это неизбежно. В нашем сплоченном коллективе тунеядцев есть дипломированные психологи, которые анализируют возникающие у советских безработных комплексы. Я, кстати, уже прошел через эту стадию, я материально обеспечен и нашел новое интеллектуальное занятие.

Камилл, обративший внимание на интонацию своего собеседника, помянувшего об отношении к нему студентов, засомневался в том, что тот уже обрел душевное спокойствие.

- А какие у вас отношения с милицией? – спросил Леонид.

- Я устроился в клубе трикотажной фабрики художником, раз в два дня пишу на двух досках название кинофильмов, - ответил Камилл. – Так что я при деле.

- Интеллигентная работа! - одобрительно произнес Леонид. – Но как вас приняли на такую службу с вашей трудовой книжкой?

- А я без трудовой книжки устроился, - отвечал Камилл.

- О-о! Тогда это вас не защитит от обвинения в тунеядстве! – сокрушенно заметил Леонид.