Нити судеб человеческих. Часть 3. Золотая печать - страница 41

Я подчеркиваю, что моя недоброжелательность относиться не к тем, кто вынужден был вступить в компартию, а к тем, кто активно участвовал в пропагандистской кампании, нацеленной на отрыв крымских татар от Крыма! Я акцентирую на этом внимание читателей, дабы недобросовестные люди не настроили против меня некоторых из моих, надеюсь, искренних друзей, которых жизнь заставила в свое время подать заявление с просьбой принять их в КПСС…

Да, имперская практика, выраженная в формуле «разделяй и властвуй» в советской империи обогатилась новыми гнусными гранями. Советская пропаганда внедрила в сознание людей представление о том, что член единственной в стране партии, именуемой коммунистической, лучше просто члена профсоюза не коммуниста, более достоин, чем не члены КПСС, всяческих благ и привилегий. Та же пропаганда внедрила понятие «первый среди равных», относящееся к русскому человеку среди разных нерусских. Будь этот русский человек пьяницей, охальником, недоучкой, выскочкой – он все равно первый, он первым достоин всего, что есть от Москвы до самых до окраин. Абсурдно!

И были среди «первых среди равных» очень первые – это номенклатура! И если человек был когда-то введен в состав управленцев, в состав обличенных доверием вышестоящих партийных органов, то он остается в этой номенклатуре, даже если он человек третьего сорта - спецпереселенец. Кстати, номенклатура по латыни означает «роспись имен», список избранных личностей то есть.

Жизнь строилась не по закону, а по понятиям. Причем понятия партийно-советские были намного бесчестнее, чем у уголовников.

Вот наказали целый этнос – крымскотатарский ли, чеченский ли, калмыцкий ли. Выслали без суда и следствия всех, а потом стали отделять в этом этносе беленьких от черненьких. Член компартии? – использовать на должностях в зависимости от специальности. Бывший очень ответственный работник? – освободить от спецкомендатуры и его, и его детей. Они ни в чем не виноваты. А другие татарчата возрастом от нескольких дней и больше – виноваты. Из-за них, младенцев, германская армия захватила Крым. А младенцы из семей номенклатурщиков не виноваты. И все офицеры и солдаты, прошедшие войну с первого дня до последнего, награжденные орденами, раненные, но выжившие – все виноваты. И всех тех детишек, которые не номенклатурные, у которых отцы пали в сражениях с германскими войсками, как только им исполнится шестнадцать лет, немедленно взять на учет в спецкомендатуры, установить над ними гласный надзор и запретить свободные прогулки в пределах даже одного небольшого города. А если без специального письменного разрешения спецкоменданта на руках вздумают перейти с разрешенного тротуара на противоположный неразрешенный, то ему 20 лет каторги, возраст не помеха. А ровесник этого каторжанина из номенклатурной семьи может хоть сто раз прыгать с одного тротуара на другой. Ну а сам глава номенклатурной семьи должен, конечно, эту милость властей отрабатывать.

Недобрая, грязная, абсурдная ситуация. А вот если бы был правый суд, то осудили бы виновных, тогда бы сын джанкойского пастуха был бы таким же полноправным, как и сын какого-нибудь секретаря райкома, и прыгал бы с тротуара на тротуар без страха. А то ведь раз! – и 20 лет каторги!

Я выше дал перевод слова «номенклатура» с латинского. А каков реальный смысл этого понятия? Не ищите ответа на сей вопрос в изданных при советской власти справочниках и энциклопедиях. Там вы найдете только такое: «номенклатура – перечень названий, употребляемых в какой-либо отрасли науки, техники, искусства» или «перечень счетов, открываемых бухгалтерией предприятия». Не больше и не меньше!

А вот как в 1932 году сформулировал критерий отбора в номенклатуру М. Рютин, секретарь Краснопресненского райкома партии (Москва), расстрелянный в 1937 году: «На партийную работу чаще всего выдвигаются люди бесчестные, хитрые, беспринципные, готовые по приказу начальства десятки раз менять свои убеждения, карьеристы, льстецы и холуи».

Давайте обопремся на слова «чаще всего» и поверим, что крымская номенклатура была за пределами этого «чаще всего». Но все же…