Ночь будет спокойной - страница 49

Ф. Б.Должно быть, ты все-таки изрядно помучился, когда писал романы по-английски…

Р. Г. Я не считаю это мучением. В 1945 году я женился на англичанке и повысил свое мастерство… Не вижу тут ничего смешного.

Ф. Б.Какое впечатление на тебя произвела Организация Объединенных Наций?

Р. Г. Это корпус замечательных международных функционеров, символом которого был Генеральный секретарь Даг Хаммаршельд, умерший в Конго. Что касается политического содержания, то это — постоянное насилие над великой мечтой человечества. Организацию Объединенных Наций пожирал националистический рак. Национализм, особенно когда он юн, свеж и напыщен, это прежде всего право безнаказанно распоряжаться народом — посредством внутренней тирании, — спекулируя на праве народа распоряжаться самим собой. Ты можешь уничтожить, миллион человек внутри границ своей страны — и заседать в Организации Объединенных Наций в Комиссии по правам человека, подниматься на трибуну Генеральной Ассамблеи и произносить речи о свободе, равенстве и братстве, срывая аплодисменты, потому что внутренние дела государства — это святое. «Объединенные Нации» — эти слова уже сами по себе вызов языку, искажение смысла, насилие над языком. Организация Объединенных Наций — это то место, где руководящий орган, то есть Совет Безопасности, способен похоронить любой труп, проигнорировать истребление людей, рабство путем использования вето одной из сверхдержав — Франции, СССР, Соединенных Штатов, Великобритании, Китая, — и тем не менее ты слышишь, как министры иностранных дел то одной, то другой сверхдержавы требуют участия всей Организации Объединенных Наций в обсуждении того или иного вопроса. Как будто у этих сверхдержав нет права вето, позволяющего похоронить любую истину, любой труп… Но нужно вести пропаганду, ты же понимаешь, так что они стараются изо всех сил. Я когда-то попытался освободиться от этого в книге, которую опубликовал под псевдонимом Фоско Синибальди, «Человек с голубкой», но получилось слишком мягко, слишком беззубо. Я видел на трибуне Организации Объединенных Наций самых ужасных, самых кровавых поставщиков мертвечины в истории человечества, таких, как, например, Вышинский, который выступал обвинителем на всех крупных сталинских процессах и отправлял на расстрел самых выдающихся и самых честных ленинцев — отцов и творцов большевистской революции 1917 года. Я бы даже сказал, что самым показательным моментом Объединенных Наций, бесспорным моментом истины было, когда Вышинский поднимался на трибуну, чтобы высказаться о свободе народов, правах человека и заклеймить французский колониализм, а как раз в ту минуту, когда он выступал, его хозяин, Сталин, завершал депортацию татар или вел подсчет результатов истребления целых народностей, подтверждение чему ты найдешь у Солженицына в книге «Архипелаг ГУЛАГ». Мне вспоминается один из самых одиознокомичных моментов всей моей жизни. Сталина только что настигла смерть, до странности незаслуженная, поскольку он скончался внезапно, так сказать, не расплатившись. И все министры иностранных дел, все послы, представители всех наций встали в очередь, чтобы пожать руку Вышинскому и выразить ему свои соболезнования, сожаление и чувство симпатии… Это был момент братства — по версии Организации Объединенных Наций. А потом те же люди льют слезы над участью Солженицына… Посмотри, что случилось на Ближнем Востоке. Арабы и израильтяне вцепились друг другу в глотку, но Объединенные Нации не шевелятся; с общего согласия всех мачо, включая мачо израильских и мачо арабских, им дают повоевать, чтобы там произошли захваты территорий и стратегических объектов и появилось столько трупов, сколько нужно, чтобы «разрулить» ситуацию. И только после этого, после этих рек крови, — я не видел ни одной фотографии Киссинджера, где бы он не улыбался, — американцы и русские, согласно заранее достигнутой договоренности, вступают в игру и добиваются прекращения огня, что отвечает их взаимным интересам. Четыре или пять лет тому назад я написал послу Израиля в Париже, Эйтану, письмо, в котором я, зная ООН и ее хозяев, США и СССР, сообщил ему, как это произойдет, — и все произошло именно так, как я и предсказал… А Бурунди, ужас Бурунди? Два с половиной миллиона населения, меньшинство захватывает власть и уничтожает в сентябре 1973 года полтора миллиона мужчин, женщин и детей… И что Объединенные Нации? Да ничего. Генеральный секретарь Вальдхайм не стал поднимать крик, не швырнул на весы истории свою отставку… Груды трупов вдоль всех дорог… Поскольку они разрушили там всю свою фауну и охотиться стало больше не на кого, глава государства охотится на людей из вертолета… поставленного Францией… ну, в общем, техническое сотрудничество. А потом говорят, что я не стесняюсь в выражениях… Эх, старик, старик… За три года работы в ООН я истерзал всю свою душу, тщетно надеясь на установление дружбы между народами. ООН — это то место, где санкционируют акты насилия в Гватемале, Сан-Доминго, Вьетнаме, Плайя-Хирон, Будапеште, Праге и все прочие акции, продолжая разглагольствовать о братстве, свободе, священном праве народов на самоопределение…