Ночь на Днепре - страница 15

— Не хочется, а поесть надо. А то совсем подняться не сможешь, ослабнешь. Да, да, не качай головой. Не встанешь даже и тогда, когда фашисты полезут…

Казакова снова заглянула в свою сумку, достала пузырек со спиртом, налила полстаканчика и протянула солдату.

— Только уговор — съесть все.

Ефрейтор повеселел. Его воспаленные глаза засветились.

— Лады, лады, сестрица.

Стаканчик он опустошил с жадностью и даже причмокнул от удовольствия.

— Прямо душу отвел! Благодарствую тебе, сестрица. Ты золото у нас, настоящее золото! Теперь можно и пожевать. До этого и смотреть не хотел… Да ты-то что не ешь? У меня еще есть консервы, сухари…

Он хотел развязать свой вещевой мешок, но девушка остановила:

— Я уже ела, не хочу.

Казакова давно уже работала санинструктором, хотя ей не исполнилось еще и двадцати лет. Большой и неоценимой школой был для нее Сталинград, где скромная, ничем не отличавшаяся от других своих сверстниц девушка получила первое боевое крещение…

В Сталинград, в район завода «Красный Октябрь», она прибыла с гвардейской дивизией Гурьева, имевшей приказ во что бы то ни стало отстоять завод. В эту дивизию, тогда еще десантную бригаду, стоявшую в одном из пригородов Москвы, она пришла осенью 1941 года. Пришла с краткосрочных курсов санитарных инструкторов, куда была направлена Московским городским комитетом комсомола по окончании средней школы.

Родилась Вера в Москве и до ухода в армию жила с родителями. Отец ее — инженер, старый коммунист, много лет работал на авиационном московском заводе; мать — врач. Старший брат Веры с первых дней был на фронте и командовал истребительным авиационным полком.

В школе Вера отличалась резковатым и довольно вспыльчивым, своенравным характером. В труде и учебе была упорна. Любила спорт. Она хорошо ходила на лыжах, лучше всех в школе бегала на коньках и летом красивее всех прыгала в воду с вышки. На последнем году учебы потихоньку от матери стала посещать школу парашютного спорта. А когда дело дошло до первого прыжка, она, не задумываясь, совершила его. И в тот же вечер рассказала обо всем вернувшейся с работы матери.

— Как! Ты парашютным делом занимаешься? — отступив на шаг от дочери, строго спросила мать.

— Да, занимаюсь, мама.

— И давно?

— С полгода.

— Паршивая девчонка! И ничего не сказала мне! — не сдерживая гнева, выкрикнула рассерженная и встревоженная мать.

Вера стояла перед ней словно провинившаяся школьница.

— Мама, я виновата, что не рассказала тебе все раньше, но я жалела тебя…

— Не нужна мне такая жалость! Летать, прыгать и скрывать от матери! Хороша, нечего сказать!

Когда разразилась война, Вера поступила на курсы санитарных инструкторов.

Осенью 1941 года она снова огорчила мать: наотрез отказавшись пойти в госпиталь, где мать уже работала военным врачом, Вера добилась направления в десантные войска.

Утро выдалось холодное. По небу быстро, меняя очертания, проплывали серые, густые облака. В просветах между ними выглядывало голубое небо.

После трех атак гитлеровцы приутихли. Только пулеметные очереди время от времени посвистывали над головами обороняющихся.

А на плацдарме тем временем бой ни на минуту не ослабевал. По-прежнему грохотала артиллерия. Иногда северный ветер доносил до гвардейцев ровную дробь максима. Над полем боя висело большое облако порохового дыма и пыли. От разрывов тяжелых бомб глухо вздрагивала земля.

Но ничто не могло остановить натиска гвардейских полков. Лейтенант Белов безошибочно отметил, что наши части, прикрываясь дымовой завесой, беспрерывно переправляются через реку в районе плацдарма. По шуму боя, по интенсивности пулеметного огня — по всем этим специфическим приметам нарастающего сражения он понимал, что линия фронта постепенно отодвигается на запад и северо-запад, что мощь наступающих неудержимо растет.

Вместе с тем Белов не мог не заметить и того, что плацдарм не расширяется на юг и вот уже в течение нескольких часов линия фронта в этом месте остается неизменной.

«Не слышно, — думал Белов, — чтобы гитлеровцы на этом фланге оказывали более упорное сопротивление… Вероятно, просто это направление сейчас мало интересует наших».