Ночь падающих звезд - страница 16
И вот он уже седой. Впрочем, Хели тоже. Два белых медведя на дрейфующей льдине.
И все же у Хели была его Лотта, миловидная педикюрша, которая владела его сердцем. Все-таки что-то. Он, конечно, никогда не женится, это не в его духе. Лучше он будет заправлять жизнью в семье Фуксов. До гробовой доски.
Амелия встала с постели, зевая и потягиваясь. Может, все-таки отправиться к Максиму, в его розовую комнату в стиле рококо? Она видела, как уезжал отец с этим потешным типом Лусианом. Они поехали за Дуней. Дом опустел. Предоставлена прекрасная возможность…
Амелия сунула ноги в тапочки и накинула халат на голое тело.
— Максим? — Она постучала в его комнату.
Ответа не последовало. Амелия осторожно приоткрыла дверь. О Боже! Он глубоко спал в кровати с балдахином, тихонько посапывая. Амелия нежно коснулась его.
— Эй, Максим!
— Мм? — Он не мог открыть глаза. Свет луны сквозь окно падал на его лицо.
— Я пришла к тебе. Подвинься-ка!
Он и не думал двигаться.
— Но мы ведь не должны… А если откроется дверь и войдет Хабердитцель…
— Он уехал. Да и телевизионщиков здесь нет.
— Разве мы не обещали здесь больше не…
— Папа отправился за своей невестой, с этим Лусианом. Мы одни в доме. Да подвинься же наконец.
Вероломство не было присуще Максиму. Он был очень добросовестным и обладал тем, что некоторые мужчины называют «честью». Самым бесполезным, по мнению Амелии, что только есть. Нечистая совесть — это изобретение человечества, на самом деле ее не существует. Во всяком случае, для нее.
Только она сбросила халат, как раздался звонок.
— Ха, что бы это значило? — возмущенно воскликнула она.
— Твой отец, — пробормотал Максим, поспешно натягивая на себя одеяло. — Он забыл ключ!
— Черт побери, да проснись же! Отец никогда не звонит по ночам!
Бедный Максим принял снотворное, чтобы хорошо выспаться. Он хотел сдержать свое слово. Обещано значит обещано.
Вновь раздался звонок. Вздохнув, Амелия натянула халат и поспешила к входной двери.
— Ах, Амелия, слава Богу! Что за день сегодня, что за ночь!
Дуня Вольперт бросилась в ее объятия. Несколько ниже Амелии, изящная и подвижная, она отличалась от ее матери.
— Мне надо пройти к твоему отцу. Он уже спит?
— Его здесь нет. Он отправился на твои поиски и находится сейчас в Штутгарте.
— Где он? Можно войти? Ах, прости, Амелия, ну что за день!
— Ты уже говорила это.
Дуня, в черном брючном костюме и белом галстуке, придававшем солидность ее грациозной фигуре, бросилась в кресло.
Амелия ощутила укол ревности, но подавила в себе это чувство. Сколько она себя помнит, Дуня всегда стояла между ними: эта маленькая энергичная личность с приветливым лицом, настолько околдовавшая отца в юные годы, что он оставался верен ей всю жизнь. Вот и теперь она создавала сумятицу. Хорошо бы, чтобы свадьба не состоялась. Хотя, с другой стороны…
— Начиная с полудня мы ожидали тебя, — принялась рассказывать Амелия. — Гости уже собрались, даже гитара здесь, и только тебя нет. Папа был вне себя.
— Знаю, знаю!
Дуня была изящной, с тонким лицом. А сейчас Амелия обратила внимание на ее своевольный рот и невероятно хрупкие пальцы. Она давно не видела Дуню и поразилась, как той удалось так хорошо сохраниться.
— Послушай, что за удивительная история!
И Дуня рассказала о Грунер-Гроссе, герцоге Генри и замке в Шотландии, куда она должна уехать. Уже завтра. А тут эта свадьба…
— Что же мне делать? — обратилась она к Амелии, как будто та была много старше ее. — Если любишь свою профессию, но и мужчину тоже?…
Амелия смотрела на нее, высоко подняв брови.
— Последовательность твоих слов говорит сама за себя. Сначала ты назвала профессию.
— Ах, — покачала головой Дуня, — не обращай внимания.
И все же, несмотря на все, они чувствовали себя близкими друг другу. Обе любили Теобальда. Каждая по-своему. Обе были тщеславными. Амелия тоже мечтала когда-нибудь стать самостоятельной, получить практику. И к этому она стремилась более, чем к совместной жизни с Максимом. С Максимом — в респектабельном доме на Земмеринге, с милыми, — ах! — такими очаровательными детками. Она понимала Дуню.
— Поезжай в Шотландию, — заключила Амелия, присев рядом с Дуней и кладя руку на ее хрупкие плечи. — Объясни все папе, только спокойно. Он поймет, ты же знаешь.