Ночь соблазна - страница 34

Маура потягивала ликер и размышляла, нужно ли продолжать разговор об ожерелье. Эта тема казалась более подходящей, чем происшедшая в ложе короткая стычка с Эверодом.

— Я так и не поблагодарила вас как следует, дядюшка, за ожерелье, — сказала она, чувствуя, как ликер приятно согревает ее изнутри. — А можно поинтересоваться, кому оно принадлежало?

Уоррингтон не сразу ответил на ее вопрос. Казалось, он целиком погрузился в собственные мысли, рассматривая на свет напиток в своем бокале. Маура уже собиралась спросить снова, когда он вдруг сказал:

— Я купил этот гарнитур для своей первой супруги, матери Эверода. Она очень любила жемчуг. Видишь ли, ей нравилось, что он неброский с виду.

Маура посмотрела на подвески и погладила большую жемчужину. Ей вспомнилось выражение лица Эверода: как и отец, он сразу узнал ожерелье своей матери.

Уж не подумал ли он, что я украла ожерелье?

Неприятная мысль заставила ее нахмуриться. Сегодня вечером Эверод казался таким разгневанным. Она заметила, как он стиснул зубы, глядя на нее, но не связала это с ожерельем. А ведь Жоржетта собиралась переплавить его, если бы Маура не захотела принять подарок!

— Тетушка Жоржетта не знала историю этого ожерелья, потому и подарила мне, — промолвила Маура; на душе заскребли кошки, когда она подумала, что дала Эвероду новый повод презирать ее.

Граф усмехнулся:

— Жоржетту мало заботит история. Для нее это украшение чересчур простое, да и слишком старомодное. — Он повернул голову и посмотрел на Мауру. — А вот тебе, племянница, эта вещь идет. Матери Эверода понравилось бы, что ты носишь ее ожерелье. Только тетушке ты лучше не говори, кто была его первая владелица.

Маура придерживалась того же мнения. Тетя была собственницей, она не любила думать о том, что граф был трижды женат, прежде чем сделал предложение руки и сердца ей.

— Ей это не понравится.

— Вы правы.

Если Жоржетта проведает о том, что Уоррингтон когда-то купил это украшение для матери Эверода, она, пожалуй, захочет уничтожить ожерелье.

На следующее утро ни тетушка, ни дядя к завтраку не вышли. Маура была рада этому. Вчера вечером, прежде чем замечательный ликер Уоррингтона подействовал и она смогла уснуть, Маура приняла решение. И тетушка, узнай она об этом решении, пришла бы в ярость.

Маура выждала почти до полудня и лишь тогда начала претворять свой план в жизнь. Конечно, и в такое время выезжать из дому считалось слишком рано, но это даже устраивало девушку. Она привыкла к тому, что родственники и прислуга обращают на нее мало внимания, поэтому просто сказала Эбботу, что отправляется в Британский музей послушать научную лекцию. Эксцентричность ее родителей в этом отношении была всем известна, и дворецкий не удивился тому, что их единственная дочь привыкла предаваться умственным занятиям.

Кучер Уоррингтонов доставил ее на Грейт-Рассел-стрит, а там Маура взяла наемный экипаж, чтобы добраться до цели своего путешествия.

До особняка Эверода.

Встречаться с виконтом лщом к лицу было рискованно, особенно после вчерашнего столкновения в театре. Но ведь Маура и не собиралась вот так взять да постучать в его дверь и объявить слуге, что она желает видеть лорда Эверода. Она намеревалась не задерживаться, а лишь передать через камердинера то, что по праву принадлежало виконту. После этого она возвратится в музей.

Никто никогда не узнает, что она была так близко от логова зверя.

Эверод готовился к утренней верховой прогулке, когда услышал, что камердинер открывает кому-то парадную дверь. Заинтригованный столь ранним визитом, он быстро застегнул сюртук и вышел на лестницу.

— Кто это был? — спросил он камердинера Дунли, как раз закрывавшего дверь.

— Принесли посылку, милорд.

Виконт ощутил неожиданное разочарование.

— Полагаю, вы объяснили посыльному, что такие вещи доставляются с черного хода?

— Еще бы, милорд. Но здесь особый случай. — Дунли показал маленький кожаный футляр. — Кучер сказал, что леди не хочет оставлять свою визитную карточку. Она, однако, уверена, что вы поймете, от кого это.

Маура.

— Велите вознице придержать лошадей! — крикнул Эверод, и слуга бросился выполнять распоряжение.