Ночь заканчивается рассветом ( Бонус к первой книге "Дочь княжеская" ) - страница 4

— Я потом очнулась, — продолжила девочка. — Так как-то получилось, что не убили меня… Я потеряла себя за миг до выстрела, ваши решили, что убили, они не стали проверять. Нас собралось сколько-то человек, и мы уходили из Светозарного, а за нами шли ваши. И даже поймали один раз, чтобы заразить какой-то гадостью. Заразили и отпустили. Мы сюда пришли уже больными. И всех нас ждало то, что хуже смерти: очень скоро мы перестали бы ходить. Ты можешь представить себе такое, желтоголовый? Жить калекой, когда идёт война. Канч сТруви лечил нас. Он неумерший, ему зараза не страшна. И мы потребовали от него дать нам такое же посмертие. Чтобы встать в строй и драться, — она сжала кулачок, заговорила вдохновлённо и яростно. — Чтобы убивать ваших, гнать вас с нашей земли, не давать вам покоя, ужасом стать для вас и хотя бы так помочь нашим бойцам в битвах с вами, если по-другому не получилось. Доктор сТруви не хотел брать нас к себе в младшие. Называл дурными сопляками, говорил, что не ведаем о чём просим. Но мы уговорили его, и княгиня светлая заступилась за нас…

Пленный слушал, чувствуя, как разгорается в сердце ужас от услышанного. Добровольно пойти в твари, отказаться от жизни, принять иную сущность, чтобы сражаться против врага, захватившего их земли… Он судил по себе: он бы не смог. И тут же укорил себя: не сам ли недавно предпочитал смерть в бою трусливой покорности перед неизбежным?

— Только я действительно не понимала, — тихо продолжила девочка. — Не понимала, что такое метаморфоз и каково мне придётся. Вы ведь такие же, как мы. И кровь у вас такая же красная. Я выпила троих… А сегодня один из наших раненых призвал нас со старшим моим. Сказал, что умирает и хочет, чтобы мы проводили его. Это наш долг, мы — проводники и податели смерти, если кто-то просит помочь встать на Путь, мы не вправе отказывать ему. И это ещё хуже ваших пленных, желтоголовый. Потому что вы враги, а Зарян был нашим воином и он умирал из-за вас. Ему никак уже нельзя было помочь, совсем. И он сказал мне, чтобы я мстила вам ещё и от его имени. За его семью. За его город.

Солнце коснулось краем изумрудного моря и начало тонуть, поджигая небо прощальным пурпуром. Волны притихли, стали ниже, уже не так бросался на камни прибой. С берега потянулись лилово-синие прядки вечернего тумана. Холодало, становилось ощутимо зябко.

— Лучше ты меня убей, желтоголовый, — тихо сказала девочка. — Я не потяну путь, который избрала сама. И теперь хочу умереть честно. Я бы подняла свою Тень сама, но не в моей власти идти против слова старшего.

— Как… твоё имя? — спросил он, складывая слова чужого языка в связную фразу.

— Фиалка, — тихо отозвалась девочка. — Фиалка из рода Ветровых, дочь Желана и Здеборы Ветровых…

Фиалка. Синие цветы на утреннем ветру. Некстати вспомнилось, как на марше шли по горным склонам, усеянным именно такими цветами, и нежные бутоны безмолвно умирали под сапогом. Тогда было не до них. Тогда на землях чужого мира победно утверждалась правда Истинного Народа. Народ превыше всего… Каким глупцом он был тогда!

— Меня родители звали… Эрмарш. Такой… ветер. Буря. Ураган. Как ещё сказать? Сильный ветер со снегом.

— Буран, — подсказала девочка, несмело улыбаясь.

— Да… наверное…

— Ты ведь убьёшь меня быстро? — доверчиво спросила она, помолчала и призналась тихонько. — Я… я боюсь боли…

Убить быстро? Её? Он покачал головой: нет. И заговорил. Рассказал о своей Фамилии, а фамильном замке на холмах близ Сиреневой Реки. О сестре, о младших братишках. И о матери. О том, как их оболгали, предали и уничтожили. И как он, дурак, верил, что ещё не всё потеряно, что если отличится в бою, то спасёт… хоть кого-то. Хотя бы сестру… А потом увидел у наместника Хедарма, чтоб у него лопнула печень, артефакт с осколками души одного из братьев. Мощный артефакт, артефакт Силы, такие получаются тогда, когда теряющий Силу отдаёт её долго, очень долго, в очень страшных муках. Боль истощаемой души трансформируется в магический запас, который можно потом использовать как угодно. Для защиты, для нападения, для наведения порталов между мирами, — для чего угодно.