Ночная сучка - страница 12

Дом молчал. Тихий и чистый. Пятна краски остались лишь в далеком воспоминании. Мальчик, лежавший рядом с ней в постели, выкупанный не один, а два раза, днем – чтобы его вымыть, вечером – чтобы расслабить, попытаться успокоить тем же способом, каким могла бы успокоиться и она, наконец прекрасно заснул. Она медленно поднялась с кровати, спустилась по лестнице в ванную. То ли болела старая царапина – осенью она поранила копчик, – то ли бирка на брюках впивалась в кожу. В неясном, но мучительном волнении она дотронулась пальцем до копчика. Нащупала опухшую горячую шишку и, посмотрев на нее в зеркало, увидела небольшой холмик.

Она надавила на шишку двумя пальцами и вздрогнула от боли, затем снова повернулась, чтобы рассмотреть как следует. Не смогла, достала карманное зеркальце, которое мало что показало, потом попыталась сфотографировать на телефон, но, как ни пыталась, видела на экране лишь что-то красное и размытое. Ей показалось, что из шишки торчит волос, и она решила, что если вырвет его, болезненные ощущения уйдут. Попыталась выдернуть вслепую, но лишь усилила боль.

Твою мать, сказала она в никуда и побрела в чулан за коробкой со старыми художественными инструментами. Когда она открыла крышку, резкий запах красок и шпатлевок и ядовитый привкус старого клея успокоили ее и сразу перенесли в те времена, когда ее грязные пальцы болели, а одежда была вся заляпана глиной и красками. Она глубоко вздохнула, упиваясь этими ароматами, и с трудом сдержала слезы, вызванные глубоким и отчаянным желанием вернуться к своим проектам – любому из проектов – и полной неспособности.

Покопавшись в ящике, она нашла острый модельный нож X-Acto, вымыла его в кухонной раковине и подержала над пламенем на плите. В ванной она провела его кончиком по красному бугорку и, разрезав его, мгновенно ощутила облегчение. Она прижала к копчику мочалку, чтобы впитать кровь, промокнула кожу полотенцем для рук. Вновь ощупав копчик, она обнаружила, что шишка сдулась. Из надреза торчали волосы. Единственное слово, которым она могла это описать, было – хвост.

Надо было проконсультироваться с врачом, мягко сказал муж. Не могу поверить, что ты сама разрезала кисту. Это опасно.

Хорошо, ответила она, но как тебе тот факт, что у меня растет хвост?

Он рассмеялся. Он всегда смеялся над тем, что она говорила.

Я бы не назвал это хвостом. Кисты копчика часто бывают волосатыми.

Она знала о таких кистах. Они находились в верхней части копчика, назывались пилонидальными и чаще всего встречались у молодых мужчин; в них попадали волосы и остатки кожи. Она, конечно же, погуглила, просмотрела фотографии и видео, на которых их удаляли, и ни из одной из кист не росло ничего похожего на ее прядь темных волос, которые было трудно выщипать и которыми – она почти представила это – можно было вилять, когда она была счастлива. Правда, ощутив это нелепое чувство, она тут же его подавила, потому что было бы слишком странно всерьез вообразить виляние.

Ладно, подумала она, если уж очень захочется, можно раз в день как следует повилять хвостом. Но только один раз. Кто знает, что будет дальше, если она поддастся таким желаниям? Кто знает, до чего она дойдет, если начнет вилять копчиком, с любовью лизать сына в макушку, уминать простыни, прежде чем свернуться на них, уложив подбородок на локти, и уснуть?

Она не превращалась в собаку. У нее не было хвоста. Ее зубы не стали острее. А волосы, теперь покрывшие всю ее шею сзади, не были шерстью. Муж прав, и ей действительно нужно прислушаться к здравому смыслу. Нет, она просто не должна представлять себе такие нелепые ситуации – и она не представляла. Разве что ночью, когда мальчик спал, а она сидела, задыхаясь, у окна и смотрела в бесконечную темную ночь.

Следующим утром она сделала то, что сделал бы на ее месте любой здравомыслящий человек: отправилась в библиотеку. Неважно, что она с самых выходных не принимала душ и теперь, в середине недели, корни волос стали до того сальными, что пальцы вязли в них, а волнистые концы, шелестевшие у лица, были похожи на сухую осеннюю траву. Прибавьте к этому темные круги под глазами, с которыми не мог справиться ни один консилер. Она нашла в Интернете, что это генетическая особенность, хотя ни у ее отца, ни у матери не было такой особенности и они не выглядели так, будто болели лейкемией или им подбили оба глаза.