Ночной фотограф - страница 4

Сын его от первого брака, то есть Борман-младший, отцовской хваткой не отличался, и батя просто посадил его на ежемесячное пособие в размере бюджета небольшой фирмы, купил ему четырёхкомнатные хоромы в элитном районе и новый Порше, при условии, что сынок никогда не появится в его офисе. Младший пошёл во все тяжкие – кокс, девки, бухло, странные приятели. Я знаю его ещё по молодёжной тусовке. С тех пор общаемся редко, но регулярно. Пропустить его день рождения себе дороже, так как он обидчив и злопамятен, а учитывая нынешнее состояние его сознания, ещё и опасен.

Дверь открыла прекрасная нимфа в полупрозрачном халатике и чулках.

Нимфа уже глубоко навеселе, из комнат слышатся музыка, смех и мат, из чего я понял, что праздник в самом разгаре.

Моё появление встречают воплями и свистом.

– Какие люди!!! Где вас носило, офицер??? – именинник бросается обниматься и дышать на меня перегаром. – Заходи, знакомься, кого не знаешь. Я знакомить не буду, потому что половину людей сам вижу впервые.

Из толпы человек сорок я знаю практически всех, кого близко, кого заочно, тёлки всё те же, скукота и бесперспективность. Киваю, пожимаю руки, хлопаю по плечу, целую в щёчку, машу рукой.

Нимфа тащит меня танцевать, Кизим тащит меня на кухню, именинник пытается влить в меня виски, хотя знает, что я не пью. От грохота колонок вибрирует посуда, я соглашаюсь с Кизимом, что на кухне будет уютнее. Кухня у Бормана больше, чем моя квартира. На диване целуется парочка, целуется страстно, не смущаясь посторонних. Тип в голубой сорочке и галстуке, типичный яппи, ровняет кредиткой дорожки на стеклянной разделочной доске. Мы садимся с Кизимом и Борманом за барную стойку.

– Есть вопрос. – Борман наливает виски себе и Кизиму, мне – сок, подтягивает тарелку с закусками, – вот скажи, ты мне друг?

– А ты меня уважаешь? – пьяным голосом спрашиваю я.

– Нет, я серьёзно. Знаешь, сколько народа здесь бывает? И почему-то все уроды. Посмотри, из всех здесь присутствующих только два человека нормальные – ты и Кизим.

– А ты?

– Я? Не смешите, я хуже этих всех козлов, вместе взятых. Я их козломатка. Вот, вроде, люди нормальные каждый по отдельности, а как соберутся здесь – сволочи и дегенераты.

– Брось ты чушь нести, – говорит Кизим. – Люди развлекаются, веселятся, снимают стресс, избавляются от комплексов. Ты – их доктор Айболит Фрейдович.

– Ну почему вы себя ведёте нормально, а эти вот, – он показывает на целующуюся парочку на диване, – ведут себя как в борделе. Я их даже не знаю, даже понятия не имею, откуда они тут взялись. Эй, молодёжь, вы кто?

Он подходит к ним и трясёт парня за плечо. Тот отрывается от девушки, с недовольным видом оглядывается на Бормана и сразу же получает кулаком в нос. Бормана сорвало. Мы вскакиваем, хватаем именинника за руки. Яппи невозмутимо колдует над дорожками. Тёлка кричит, поправляет юбку и пытается пробраться к выходу. Борман вырывается, но мы держим его крепко, и он машет ногой, стараясь достать до перепуганной девушки. Он орёт матом, брызжет слюной.

– Пошла вон, шалава!!! Мразь!! Я тебя сюда звал?!

Парень с разбитым носом ловит струю крови в ладошку и тоже сматывается из кухни.

– Борман!! Спокойно!! Всё, все ушли, остались только свои.

– Отпустите меня, я спокоен.

– Уверен?

– Абсолютно.

Мы осторожно отпускаем руки. Борман подходит к парню, колдующему над кокаином, выуживает из заднего кармана брюк зелёную сотку, скручивает её в трубочку и тянет по дорожке в каждую ноздрю.

– Я спокоен, – говорит он, передавая купюру колдуну, – пойдёмте развлекаться.

Когда мы возвращаемся в комнату, обнаруживаем там полный беспредел. Нимфа в одних чулках пляшет на столе, прямо посреди салатов и бокалов. Барышня с поплывшим макияжем держит за галстук, как за поводок, стоящего на четвереньках респектабельного толстячка, самозабвенно лающего на нимфу. Кто-то уснул под окном, кто-то взрывает косяк, кто-то хлещет из горла виски. Абстрагированная парочка кружится в медленном танце, не замечая хаоса и отсутствия музыки.

– Сколько вы уже тут гуляете? – спрашиваю Бормана.

– Я не знаю, народ не переводится. Дня четыре, наверное. Я спать иду – народ ещё тусуется, просыпаюсь – народ похмеляется. И так весь день – кто-то приходит, кто-то уходит, кто-то за бухлом и бацилой бегает. Карусель.