Ночной корабль - страница 61
ВОСПОМИНАНЬЯ
Воспоминанья говорят со мной,
Откликнуться спешат ежеминутно.
Их, как ладьи, гонимые волной,
Ко мне приводит ветерок попутный.
Воспоминанье – парус и крыло,
Вернувшаяся в гавань жизнь вторая,
Оно со мною рядом прилегло,
Когда засну, уснет, не умирая.
Оно поет, а музыка чиста,
Нигде не заглушённая упреком.
Чужая и своя неправота
Явились в нем спасительным уроком.
Приблизилась прощальная пора
И, может быть, недолго жить осталось.
Теперь я вижу, как зерно Добра
Лежало в том, что только злом казалось.
Как шелуху отбросив, прорасти
Зерно умело солнечно и просто,
Когда я шла по новому пути,
Внимательно прислушиваясь к росту.
9 июля 1979 Ленинград
ПОМОЛИТЕСЬ ОБО МНЕ
Помолитесь обо мне святым,
Тихим Саввам, Титам, Иоаннам,
Босоногим, добрым и простым…
Помолитесь также безымянным,
Как лесные листья, что, шурша,
Осыпаясь, падают… И самым
Одиноким, скромным, чья душа
Странствует по уцелевшим храмам.
И огромным, грозным, что от бед
Монастырские хранят ворота,
И забытым, для которых нет
Ни лампад, ни свечек, ни киота…
И таким, что в ночь ушли, как дым, –
Нашим воинам, в полях упавшим…
Помолитесь обо мне святым,
Стороне Российской просиявшим.
1948 или 1949 Париж
ПЕРЕВОДЫ
Из Михаила Ланга
(С английского)
ВЕШНИЕ ВОДЫ
Растворил я недавно окно… Под окном,
Сжимая кольцом, обнимая мой дом,
Весенние воды, в печали глубинной,
Навстречу Закону летели с повинной.
О нет, ни за что, никогда, никогда
Не вышла бы, русло покинув, вода,
Не стала бы мчаться, метаться по ниве,
Ища оправданья в весеннем разливе!
Мы – дикие волны, мы тащим с собой,
Сквозь глину и слякоть, цветок голубой,
Зеленую ветку и корни куста,
И мертвого вслед им кидаем кота…
И вот, изумрудный, возлюбленный луг,
Промокший и серый, темнеет вокруг –
Мечта молодая, которой мы жили,
Хотели обнять и, обняв, задушили…
Мы разочарованы сами в себе,
В ничем не насыщенной нашей судьбе,
Закона не выполнив, дела не сделав,
Мы слепо достигнем последних пределов
И, хлынув обратно, дойдем до русла…
И щепки на гребнях, и в сердце – зола…
Мы горький удел пораженных познали,
Теряли навек, прежде чем обретали…
И тяжко устали
О, даждь нам. Творец,
Увидеть спокойную зыбь, наконец,
Услышать безбурное наше журчанье,
Любуясь травой, растворяясь в молчаньи
Закатного часа, когда над рекой,
Как после обедни, великий покой…
1964, Майами
ПЕРЕМИРЬЕ ЧЕЛОВЕКА
Низвергнут Зверь… и, как бессильный пленник,
К моим ногам упал, сраженный, ниц:
Пустая догма и слепой священник
Бегут во мрак, не поднимая лиц…
Но ОН стоит и рук могучим взмахом
Поддерживает в небе звездный ход.
Он был – мой сын, рожденный древним страхом.
Теперь – мое рожденье и восход…
Весь небосвод дохнул в лицо мне разом,
Единым словом – Логос, и в ответ,
Сквозь вихри солнц и плавный ток планет
Мои уста ему сказали – Разум…
«Отец?!» – ОН думал, я ответил – брат!
И эхо повторило нас стократ.
Мы копья подняли, глаз в глаз, сурово,
И каждый в жизнь пошел путем другого.
Так должен сделать ты, о человек:
Лицом к лицу встречая Господина,
Стой на своем, как горная лавина,
Ногами в твердь, не опуская век,
Стой на своем, отца не видя в брате,
Не сгорбив рабски перед ним плеча
И руки уложив на рукояти
Высокого, двугранного меча!
1964, Майами
Из Райнера Мария Рильке
(С немецкого)
СМЕРТЬ ПОЭТА
Его лицо бледнеющее стынет
Среди подушек… Безглагольный лик,
Отбросив жизнь, сейчас ее покинет,
И время безразлично опрокинет
Всё, что он знал о ней, назад, в родник.
О, кто поймет в холодный час конца,
Что из земных бесчисленных узоров,
Глубин, высот, потоков и просторов
Изваяны черты его лица?
Всё то, что целиком отражено
В погасшей маске, нежно-беззащитной,
Еще зовет, еще не смущено,
Еще живет в рассеянности слитной.
Но плавно отдаляясь навсегда,
В последней тишине безмолвно лежа,
Его лицо открытое похоже
На сердце обнаженное плода.
И медленно, как будто с сожаленьем,
Легчайший воздух льется с высоты,
И на лету пугливые черты
Едва задев, туманит первым тленьем.
ПРЕДОК
Предок – его названье.
Где и когда возник
Корень? Основа зданья?
Скрытый в веках родник?
Каски сражений… Хор
Звонких рогов охоты…
Всплески семейных ссор…
Братья… Мужья… Заботы…
Тише… Святей… Беспутней…
Женщины, словно лютни…
Цепкие, переплелись