Ночной рейд - страница 22

— Нет, всё можно отложить до наступления более теплой погоды. Я у вас в долгу за то, что вы, наверное, спасли меня от пневмонии.

Она почувствовала запах, которым был насыщен воздух.

— Пахнет, как на рыбном рынке.

— Вы любите устрицы, коммандер?

— Конечно. В них образуются жемчужины, не так ли?

Он засмеялся.

— Так может сказать только женщина. Мужчина восхвалял бы их гастрономические качества.

— Не хотите ли вы сказать, что они возбуждают сексуальные желания?

— Ничем не оправданный миф.

Она сделала кислую мину.

— Боюсь, у меня никогда не возникнет любовь к сырым устрицам.

— К счастью для меня, у многих людей она уже есть. В прошлом году пруды вокруг нас дали более пятнадцати тысяч тонн с акра. И это уже после извлечения из раковины.

Хейди попыталась принять заинтересованный вид, пока Эссекс распространялся на тему разведения устриц, когда они шли по дорожке, покрытой гравием, к колониальному кирпичному дому, расположенному среди цветущих яблонь. Удобно устроив ее на кожаном диване в кабинете, он принес чайник. Хейди внимательно изучала мужчину, пока он наливал чай.

У Джона Эссекса были сияющие голубые глаза и выдающиеся скулы. Нижняя половина лица скрывалась под роскошными белыми усами и бородой. Его тело не покрылось жирком пожилого горожанина. Даже когда он был одет в старый комбинезон, водонепроницаемую куртку и длинные болотные сапоги до колена, светская манера поведения, которая когда-то украшала американского посла в Лондоне, все еще давала знать о себе.

— Итак, коммандер, этот визит официальный? — спросил он, передавая ей чашку чая с блюдцем.

— Нет, сэр, я здесь по персональному делу.

Брови Эссекса удивленно поднялись.

— Юная леди, тридцать лет назад я мог бы подумать, что это начало флирта. Сейчас же мне грустно говорить об этом, но вы смогли всего лишь пробудить прежнюю любознательность старого анахорета.

— Едва ли можно назвать старым анахоретом одного из самых уважаемых дипломатов страны.

— Давно минувшие времена, — улыбнулся Эссекс. — Чем могу услужить?

— Во время исследований для докторской диссертации мне попалось письмо, написанное президентом Вильсоном Герберту Асквиту.

Она сделала паузу, достала рукопись из сумочки и передала ее ему.

— В этом письме речь идет о договоре между Англией и Америкой.

Эссекс надел очки и дважды прочитал письмо. Затем взглянул на девушку.

— Откуда у вас уверенность, что письмо подлинное?

Не отвечая, Хейди передала ему две увеличенные фотографии и ждала, как он прореагирует на них.

Уильям Дженнингс Брайан, мужчина довольно плотного телосложения и с широкой улыбкой, наклонился, чтобы сесть в автомобиль. За ним стояли два человека, явно добродушно беседуя друг с другом. Ричард Эссекс, безукоризненно одетый и элегантный, широко улыбался, Харви Шилдс, отклонив голову назад, весело смеялся, показывая два больших выступающих верхних зуба, окруженных золотыми коронками. Шофер, который открыл дверь автомобиля, стоял в застывшей позе со строгим выражением лица.

Пока Эссекс рассматривал снимки, его лицо ничего не выражало. Через несколько мгновений он взглянул на Хейди.

— За чем вы охотитесь, коммандер?

— Североамериканский договор, — ответила она. — В исторических архивах или в записях Государственного департамента нет никакого намека на него. Я считаю совершенно невероятным, чтобы пропали все следы такого важного документа.

— И думаете, что я могу что-нибудь сообщить об этом?

— Человек на снимке с Уильямом Дженнингсом Брайаном — ваш дед, Ричард Эссекс. Я проследила связи вашей семьи, надеясь, что он оставил документы или корреспонденцию, которые могут хоть немного разъяснить это.

Эссекс предложил сливки и сахар. Хейди взяла два кусочка.

— Боюсь, вы напрасно теряете время. Все его личные бумаги переданы в Библиотеку Конгресса после его смерти, каждая строчка, каждый листик.

— Всегда можно сделать попытку, — сказала Хейди, не соглашаясь с ним.

— Вы были в библиотеке?

— Сегодня утром провела там четыре часа. Какой деятельный человек ваш дед! Том с его посмертными документами просто огромный.

— А вы смотрели бумаги Брайана?

— Там тоже ничего не получилось, — ответила Хейди. — Несмотря на его религиозную преданность и вдохновенное ораторское искусство, Брайан не был слишком плодовитым автором меморандумов во время службы госсекретарем.