Ночные крылья. Человек в лабиринте - страница 15

– Прелестная идея, – ответила Марта. Поднявшись из кресла, она коснулась защелки на плече, и кольчужка упала. Бордман поднял ее и положил на багажную полку. Она поблагодарила его и пошла к берегу озера. На минуту она остановилась в воде, потом нырнула и принялась сильными размашистыми движениями кружить по поверхности озера.

Бордман спросил:

– Дик, кто она?

– Девушка. Вроде бы довольно молодая.

– Моложе, чем твои обычные пасии. И немножко испорченая. Ты давно ее знаешь?

– С прошлого года. Нравиться?

– Разумеется.

– Я скажу ей об этом, – пообещал Мюллер. – Но не сегодня. Марта возвращалсь к берегу. Они оба следили за этим. Они казались ровестниками. Но в действительности дело было иначе. Бордман был старше на целое поколение, а Мюллер выше его на целых пятнадцать сантиметров. Знакомы они были лет тридцать.

В определенном смысле они занимались одним и тем же делом – принадлежали к национальному корпусу, который следил за тем, чтобы структуры об, единенного человечества не разрушалась в размерах галактики. Мюллер уважал Бордмана за то, каким именно способом тот применял свои таланты на протяжении своей карьеры. Он знал, что Бордман быстр в решениях и лишен сантиментов.

Бордман извлек из кармана туники кубик визиозаписи и поставил перед Мюллером.

– Включи, – попросил Бордман. – Пректор за тобой. Мюллер вставил кубик в отверстие, Из центра тут же выдвинулся гораздо больший куб. Мюллер увидел какую-то планету . Возможно, это Венера. Регистрирующий глаз проникал сквозь слой облаков. Почва была мокрой, губчатой, на которой росли словно резиновые деревья. Трудно быдо ориентироваться в пропорциях. Неожиданно появились ти странные фигуры. Шли высокие, худые, чуть ли не паукообразные, и из узких плеч у них вырастали пучки примерно десяти конечностей, сгибающихся в суставах. Головы у них были конической формы с цепочкой глаз вдоль основания, ноздри – вертикальные отверстия. Рот раскрывался на две стороны. Кроме того, что вокруг них развевались какие-то ленты, завязанные между пучками рук – явно украшения – они были обнажены. Но Мюллер не нашел ничего, что бы говорило о их детородных органах, или о том, что они млекопитающиеся. Их кожа была серая и шершавая, покрытая чем-то вроде ромбоидальной чешуи.

С поразительной грацией они приблизились к грибообразным деревьям и вскарабкались на них. Каждый стал в самом центре шляпки и вытянул вниз одну их конечностей вроде длинного жала. Она легко вошла в рыхлый ствол дерева. Потом они спустились вниз и вновь зашагали по лесу.

Неожиданно одно их этих существ задержалось и наклонилось, рассматривая грунт под ногами. Пучком рук оно подняло глаз зонда. На экране начался хаос. Неожиданнно изображение потемнело и погасло. Глаз был уничтожен.

После минуты неспокойного молчания Мюллер сказал:

– Они выглядели весьма убедительно.

– Еще бы, они существуют на самом деле.

– С, емки переданы одним из внегалактичских зондов?

– Нет, – сказал Бордман, – это из нашей галактики.

– Значит, с Беты Гидры 4?

– Да. Мюллер силой заставил себя не вздрогнуть.

– Могу я еще раз посмотреть это, Чарльз?

– Разумеется. Мюллер включил проектор.

– Снимки сделаны не полный месяц тому назад, – сказал Бордман. – Зондирующий корабль мы припарковали на высоте в пятьдесят тысяч метров над Бетой Гидры 4 и выбросили на нее тысячу наблюдательных зондов. По крайней мере половина из них просто упалана дно океанов. И только один передал изображение незнакомых существ.

– Почему вы решили снять карантин с этой планеты?

– Мы считаем, что пора вступить в контакт, Дик. Вто уже десять лет мы крутимся вокруг них и до сих пор не поздоровались. И поскольку они гидряне, мы являемся единственными разумными существами.

– Твои недомолвки не очень-то меня убеждают. Ведь решение Совета осталось неизменным, в котором было решено оставить гидрян в покое по меньшей мере на сто лет… Кто решил изменить это решение и почему?

Бордман ухмыльнулся. Но Мюллер знал, что единственным способом добиться чего-либо была фронтальная атака. Бордман пояснил:

– Я вовсе не собираюсь хитрить, Дик, решение было принято, когда ты был на пути к Ригелю.