Ночные трамваи - страница 63

Он проснулся, на улице было морозное солнечное утро, в доме хорошо натоплено, и он удивился сну, потом вспомнил: именно эту мысль он сам высказывал Кате, когда лежал в госпитале и неизвестно было, поднимется ли он вообще, а Катя не отходила от его постели, как на нее ни ворчали врачи. Он долго помнил этот сон и теперь не забыл. Он знал, почему ему приснилось такое, — ведь его вторая встреча с Катей и случилась на дороге. Она шла по лужам в кирзовых сапогах, с сидором за плечами, а он гнал на свой командный пункт, потому что через полтора часа должно было начаться наступление. Он думал о нем, думал — все ли у них в дивизии готово, не забыта ли какая мелочь, от которой потом взвоешь. И все же он увидел ее. «Виллис» чуть не окатил Катю с ног до головы, и она крикнула: «Да что вы, поаккуратней не можете!» Тогда он тронул за руку шофера, и тот мгновенно остановился. Он ведь сразу узнал эту самую телефонистку Крылову, которая заставила его ползти на брюхе к передовым траншеям, и ее серые насмешливые глаза, он фамилию вспомнил мгновенно, рассмеялся, спросил:

— Ты куда, Крылова?

— Я в Москву, товарищ генерал. Отвоевалась.

— Из госпиталя, что ли?

— Ну!

— Ну да ну! — засмеялся он. — Салазки гну. А ну, полезай в машину. Воевать поедем.

— Воевать так воевать, — рассмеялась она.

Адъютант отворил дверцу, помог ей забраться в машину. Найдин обернулся и увидел совсем близко ее лицо, побледневшее, но все открытое, обращенное в бесхитростности к нему, и сразу смутился, потому как не ожидал такого доверчивого, как у ребенка, взгляда, а он-то знал, как туго женщине на войне, как грубеют они здесь, как все им становится нипочем, но у этой и лихость была какая-то девичья. Он видывал таких раньше в заводском поселке, что покрепче пацанов лазили по заборам, плавали в студеной воде туда, куда не каждый из добрых мужиков доберется.

— Тебя сильно зацепило? — спросил он.

— Не так чтобы очень. Навылет ногу пробило, но ни кость, ни связки не задело. Ну и осколочек в подреберье. Говорят, с ним жить можно.

— Ну так живи. Побудешь у меня на командном? Ты ведь по связи молодец.

— Ну, если вы просите. Другому бы отказала, а вам…

— Откуда же ты знаешь, какой я?

— Знаю, — сказала она уверенно. — Видела и слышала.

Он не обращал внимания ни на адъютанта, ни на шофера, да они и не существовали сейчас, — только она, с серыми открытыми глазами и мягкой улыбкой на губах. Они ехали лесом, мрачным и влажным, на дороге валялись раздавленные еловые ветки, среди деревьев шло мельтешение, кое-где горели костры, артиллеристы возились подле орудий, а впереди урчал, охал и стонал передний край, словно корчился в ожидании неминуемой схватки. Он подумал: вот через час с небольшим рвать немецкую оборону, все для этого готово. Но его что-то мучило еще ночью, все казалось — надо двигать главные силы не на станцию, а на городок, что северо-западней, а сейчас ясно увидел: нет, все правильно, и начальник штаба прав, и командиры полков. Надо ударить по станции, отрезать ее от городка, а его обойти слева и один полк с танками кинуть к реке, тогда городок окажется в кольце, так и потерь будет меньше, намного меньше. Он обрадовался, что сомнения его развеялись, и сразу пришла твердая убежденность в удаче.

Они прибыли на командный — его соорудили на холме, с которого хорошо проглядывалось поле, влажное после дождей, траншеи, в туманной дали под низким серым небом крохотная станция, а правее острый шпиль городского собора. Едва он вошел в просторную ячейку, забранную бревнами, где стояли две стереотрубы и был сооружен деревянный столик под карты, то забыл о Кате, обо всем на свете забыл. Теперь надо было ждать команды из корпуса, а перед тем проверить готовность. Настоящий бой возможен, когда нет и малой доли колебаний, все должно быть устремлено на главное, тогда и неожиданности, — а их не избежать, — не застанут врасплох. Он погрузился во все то, что происходило: гул артподготовки, бесконечные доклады. Он старался не отрываться от стереотрубы, все нервные нити боя завязывались в единый узел в его душе. Да, он забыл о Кате, но потом ему казалось: все время чувствовал ее рядом с собой, даже, скорее всего, она была частью его самого, и потому так споро двигалось дело, и уж через два часа окружение городка завершилось, и два полка двинулись дальше, все набирая и набирая темп, а к вечеру они прошли километров пятнадцать, пока не уперлись в новую оборону.