Noir - страница 7

Скоро солнце встанет, и время тает — дивное время общения. Страшно, что эта ночь единственная, особенная в своей атмосфере… прозрачности? Или наоборот, видимости. Грусть эту странную, сполна сегодня затопившую, — подальше. Прочь.

— Нуар? Вы тут? — позвал граф, словно почувствовал мысли мои глупые.

Отвлекшись на крик ночной птицы, что растревожил тишину за окном, я не сразу услышала вопрос. Потом откликнулась:

— Да.

Обернулась и встретилась с ним глазами.

— Кажется, я начинаю вас видеть, — Готье криво усмехнулся. — Нуар, — повторил мое имя, и вправду я ощутила нечто странное.

Посмотрела на свои руки — они начали приобретать очертания плоти и крови, а не легкую, привычную мне дымку.

— Нуар, — позвал рыцарь еще раз, — что с вами произошло?

Вновь отвернувшись к окну, я тихо принялась рассказывать свою историю.

Это казалось странным, но с каждым разом, когда я произносил ее имя, она становилась видимой. Поначалу я смог различить только светлый силуэт у окна, но по прошествии времени и с каждым моим тихо произнесенным «Нуар» девушка приобретала все более явственные черты.

Закончив свой рассказ, она по-прежнему стояла у окна, освещаемая предрассветными лучами. Выражение грусти, печали на ее лице больно резануло по сердцу. Оно и немудрено — совсем еще девочкой ее сосватали французскому графу для объединения двух семей. Вот только благородство графа оказалось напускным и насквозь фальшивым.

Нуар говорила медленно, понурив плечи и голову, изредка оборачиваясь на меня и тут же снова пряча красивое лицо, смотря в окно. Я же сидел и слушал, прикрыв ноги покрывалом с кровати — на мне-то по-прежнему была одна рубаха, и поначалу ее это немного смущало — нечто похожее на румянец окрашивало щеки, когда наши глаза пересекались.

— А что стало с художником? — решил уточнить я.

— Не знаю. Я ни разу не видела его в замке с тех пор. Надеюсь, он жив и здравствует.

— Нуар, а вы могли бы показать мне, где находится ваше тело? — осторожно попросил я, не надеясь на положительный ответ.

Она замолчала. Медленно повернулась и двинулась в мою сторону — не шагами, нет — поплыла несколько метров и остановилась напротив, сложив тонкие руки на пышной юбке платья.

— Я могу попробовать, но… — Нуар осеклась и немного нахмурилась — забавное явление. — Я боюсь этого места.

— Вам не должно идти туда со мной, — решительно заявил я, поднимаясь на ноги. — Просто покажите куда.

Поморгав своими большими печальными глазами, она едва заметно кивнула.

— Ночью. Когда Жюблен и слуги уснут.

Хотел бы прикоснуться, да рука моя, поднявшись в воздух, размыла ее фигуру, и она растворилась в воздухе без следа.

Следующей ночью я тихо вышел из своей комнаты и не спеша прогулялся по коридору замка. Повсюду стояли свежие цветы — приметил еще вчера — розы с тугими бутонами, едва раскрывшими свои лепестки. Грешно-красные, цвета густой крови, невинно-белые — сочетание до того странное, что я невольно поморщился.

Спускаясь по лестнице, вновь остановился у портрета. Поразительно, до чего же похожа Нуар на свое призрачное явление, за исключением бледности. И даже румянец, написанный краской, один в один повторял цвет. А глаза? Глаза такой кристальной глубины, голубые со светлыми прожилками вокруг зрачка.

Диво какое-то.

Может быть, граф не зря подозревал благоверную в неверности? Может, и правда, тот художник писал портрет под влиянием каких-то более высоких чувств, чем стремление заработать свой мешок с золотыми монетами.

— Готье? — послышалось сзади.

Холодок, к которому никак не привыкнуть, пробежался по затылку. Обернувшись, я привычным жестом положил ладонь на рукоять меча, но тут же ослабил хватку, увидев полупрозрачные очертания призрака.

— Нуар, это вы, — шепнул я.

Как только ее имя слетело с моих уст, силуэт стал более явным. Ухмылка тронула губы, и я шепнул еще раз:

— Нуар.

Вот, теперь почти похожа на человека.

Девушка стояла на ступеньке или парила — поди разбери призраков этих. Моргнула большими глазами и робко улыбнулась.

— Это в западном крыле, — тихо произнесла она, чуть повернувшись — так, что сквозь ее силуэт просвечивался огонек свечей в настенных канделябрах.