Нокре Манта - страница 23

Лишь когда последний из гостей вошёл в дом, существо в багряном балахоне тихо закрыло дверь. И тут же в холле загорелся свет. Он исходил от светильников в форме шаров, примостившихся на небольших резных выступах отстоящих на равных расстояниях друг от друга. Между ними раскинулись прекрасные картины, выложенные из камня. На которых были запечатлены какие-то события из истории рода Виконтов. Камень превалировал здесь. Из него были выложены и дорожка, спускавшаяся по широкой парадной лестнице, и роскошный «ковер» на полу. И везде Виктор замечал всё те же руны защиты, богатства и мира. Но на самом деле они ничего не давали, а были лишь следствием древней веры в силу знака, которая не миновала и многих магов.

Существо под багряным балахоном повело их направо через едва заметную дверь. В этих полутёмных коридорах не было роскоши парадного холла, но простой камень был отполирован многовековым уходом и ступнями многих людей, ходивших по нему, немногим уступал по красоте камням отделки хозяйских и гостевых помещений.

Наконец, узкий коридор закончился, выведя всех на просторы огромной кухни. Нечто в багряном жестом пригласило всех располагаться где кому удобно, а само устроилось в самом тёмном углу.

Виктор растеряно огляделся. Высокий потолок терялся в полумраке над их головами. Небольшие окна располагались высоко, пропуская сумеречный свет сада, скорее всего, они были на уровне земли, а сама кухня располагалась в полуподвальном помещение. Несколько огромных очагов, разверзлись у одной из стен, в каждом из них можно было зажарить огромного быка целиком. У другой стены тянулись столы и шкафчики с посудой и припасами. Напротив очагов в тени притаились печи и ещё какая-то техника: что-то из неё было сделано магами, что-то немагами. Выскобленный стол протянулся посередине кухни из одного её конца в другой, широкие скамьи располагались по его краям, а стул с высокой спинкой во главе. Однообразие стен разрывали дверные проемы, один из который (к нему вели ступени) был завешен шторами.

Пришедшие долго хранили молчание, насторожено поглядывая вокруг.

— Я хочу кое-что прояснить, — тихо проговорила Мина, нарушив давящую тишину. — Влад крёстный отец Проциона Виконта.

— Что?! — негромко вскрикнул Олег.

— Так вот почему, — поникла головой Мурена. Её холёное лицо изменилось: впервые на нём появилось хоть какое-то выражение кроме высокомерного презрения.

— Процион… Его крестный тот самый принц Влад Цепишь? — охнул преподаватель основ зелий и маголечения: произнести имя великого вампира стоило ему великого труда.

— Тот самый, — кивнул, соглашаясь шатен. — Я рекомендовал Литии нанять Нокре Манту, — он тоже перешёл на шепот. Это мрачное помещение полу заброшенного дома не позволяло вести себя по-другому, а эхо и без того разносило произнесённые слова под сводчатым потолком. — Она мой должник и берётся за дело, если уверена, что справиться. Она согласилась, и ничего не известно, кроме слухов.

— Но и в Тень он не вошёл, — тихо добавила Мина.

— Прошу прощения? — не понял Виктор.

— Они следили, жив он или нет, и не заметили его смерти, — пояснил Черносвет, раздражёно фыркнув. — Чему вас только учили на уроках защитной магии, — и сердито зыркнул на Олега, который вёл у Виктора эту дисциплину несколько лет назад. Тот вызов не принял, предпочтя промолчать.

— Да, — неожиданно заговорила Мурена: она работала в отделе по сохранению инкогнито магии. Служащие этого отдела обеспечивали сохранность тайны магии, чтобы немаги не догадались о существовании волшебства. — Мы следили… Мы получили сигнал, анонимный сигнал. Ну, с ребятами из отдела. Мне очень жаль, Виктор, но души твоих родителе были вызваны и допрошены… Маг сделавший это не устанавливал пектограм. А мы ждали именно этого: смогли бы взять его с поличным. Всё произошло так быстро… То что мы услышали поразило нас, большую часть из нас. Процион действительно был невиновен… И ещё души твоих родителей, Виктор, сказали, что его нет с той стороны.

— Что?! Он жив? Кто проводил ритуал?! Где Процион? Я должен это знать, — мрачность этого места исчезла перед надеждой, поселившейся в сердце юноши: он заговорил в полный голос.