Номер знакомого мерзавца - страница 7

— Не слишком много «и»?

— Нормально. Я молодой автор, имею право… Может, немного пройдемся, такой вечер, — сказал Глинский. С чудесной непринужденностью она сама взяла его под руку, и нежность, родившаяся в нем, окрепла, разлилась в сердце, когда они двинулись вот так, об руку, мимо неровных синеющих сугробов. В одном кто–то оставил торчать широкую фанерную лопату… Небо над городом еще светилось, а здесь уже был уютный сгущающийся сумрак, в котором, казалось, особенно остро скрипел снег. И вдруг, как по команде, вспыхнула слева, вдоль чугунной ограды, цепь фонарей, бросив теплый персиковый отсвет на ее щеку. И он подумал, что это знак. К добру.

Саша выстукивал, улыбаясь, как Каунт Бейси за роялем.

«В кафе они выбрали столик у окна. Рядом журчала декоративная водяная мельница, столы были покрыты красными скатертями. Официантка принесла меню и зажгла крохотную красную свечечку в стеклянном стаканчике… э–э–э… пламя которой принималось метаться всякий раз, когда кто–нибудь за их спиной открывал дверь. Подожди, официантки не видно, пусть будет «рыжая официантка», нет, у нас же эта девка сама рыжая… Ну, подскажи, — я пощелкал пальцами. — Толстая, худая…

Официантки это тоже нечто. Я давно заметил, с какой бы дамой я ни пришел в кафе, официантка, которая нас обслуживает, всегда сексуальней моей спутницы. Хоть меняй их местами. Это из–за униформы. Этих коротких юбок, черных колготок.

Пусть будет «официантка в кружевном передничке с крохотным кармашком для блокнотика». Это, во всяком случае, добротный штамп. И далее: «Она тут же весело отодвинула от себя кожаную папку меню и сказала, глядя ему в глаза: «Я буду, как ты!» Поставь восклицательный. Потом они заговорили о сессии, и Глинский очень живо, в лицах рассказал, как сдавал математику. Таня смеялась и сверкала внимательными глазами». Вставь дальше авторский кусок про жратву, все эти жульены и профитроли. Нормальные студенты едят в фаст–фуде и втихаря разливают водку в стаканы для кока–колы. Но это рафинированные типы, давай сделаем их извращенцами, ах да… (Я тогда сказал своей красавице: не заказывай слишком дорогое. А она ответила весело: да брось ты! В этих репликах не было никакого смысла, мы просто поймали общую интонацию. Она пила, курила и рассказывала про свое прошлое свидание вслепую, когда она выслушала трехчасовую лекцию о вреде курения от какого–то занудного технаря, увлекшегося йогой. Через день мы встретились у нее дома. У меня как раз начинался грипп, и я знал, что заражу ее первым же поцелуем. А она сказала, что не признает никаких контрацептивов, кроме презервативов. И сказала, что не гарантирует, что я не подцеплю с ней какую–нибудь заразу. Я сказал ей: брось, заниматься этим с презервативом, что купаться в сапогах. Но она уперлась, мол, на меня чихни — я забеременею. (Хорошо, думаю, что этот грипп без насморка, не заметно). Ну, есть же, говорю, всякие свечи, таблетки. Это ненадежно! — говорит. При этом на ней легкая футболочка и шортики, и все это давно пора уже снимать, и она не против, но мы продолжаем препираться. И выясняется, наконец, что у нее дома нет даже этих самых презервативов, и она высказывает мне, как это я мог идти на свидание без них. Да я вообще не был уверен, что она даст с первого раза, хотя, конечно, да, свалял дурака! Ну, не нравятся мне они. А она говорит, мне нравятся такие мужчины, которым по фиг в презервативе или нет, с такими я через минуту уже и сама никакого презерватива не чувствую. Я вижу, что это уже в мой огород, и говорю: ладно, где здесь аптека? И она показывает мне из окна. И я покупаю в магазине еще выпивки и эти чертовы презервативы, но настроение уже не то. Главное, я чувствую, что она права, а я дурак, и это самое обидное. Я прихожу, и мы без проволочек отправляемся в постель. У нее роскошная высокая грудь, которая стоит без бюстгальтера. Я завожусь мгновенно, но когда дело доходит до презерватива, она начинает свои смешки и это должно так очевидно способствовать моему фиаско, что становится даже смешно. Она демонстрирует максимально некорректное поведение и при этом сообщает, что мужчинам нельзя говорить правду в постели. Они такие ранимые! За вас, говорит, слабый пол, — и замахивает еще рюмочку. А я на все это молчу и думаю, ну погоди же, сладкая сучка, у меня еще не случалось осечек на трезвую голову. И потихонечку, потихонечку завожу ее так, что ей уже дико невтерпеж и становится не до безопасного секса. Добившись своего, я еще долго не отпускаю ее. Впервые слышал, чтобы при этом орали «мама»! Даже спросил на всякий случай: тебе не больно? Потом отпустил и говорю: можешь не бояться, ты не залетишь. Отдохни немного, и продолжим уже по–твоему. Она курит с расслабленной улыбкой, и я вижу, что ее клонит в сон. Она поворачивается ко мне попкой и бормочет какую–то сладкую преддремотную дребедень. Я распечатываю упаковку презервативов «Sico», и если в первый раз у меня еще были колебания, то со второго я понимаю, что по резвости она обходит даже ту безумную торговку апельсинами, которая просила обзывать ее в постели последними словами. Эта, когда мы меняем позицию, просит кусать ее сзади за шею, и заходится как ненормальная на своем четвертом уже за сегодня вираже.