— Закрой меня щитом, — попросила Норта.
И протянула руку к валуну.
Миг, второй, на третий камень содрогнулся, впуская мою магию, позволяя увидеть себя целым, позволяя мне собрать его в единое целое, и когда осколки камня потянулись к основанию, собираясь в монолитную структуру, Норт многократно усилил щит, скрывая меня, мою магию, мои возможности.
А валун продолжал собираться воедино по осколкам, и когда перед сидящей мной возник монолитный камень, я отчетливо разглядела надпись, выплавленную в основании камня на языке вечных: «Ты особенная».
На глазах выступили слезы. И дрожащими пальцами, я провела по надписи, с замиранием сердца наблюдая за тем, как загораются призрачно-голубым сиянием символы, как там, в той части, что я только что собрала воедино, тягучей алой лавой оплавляется камень, чтобы уронить на мою ладонь маленький черный кристалл.
И едва я сжала его в ладони, как валун сначала вернул себе прежнюю форму, втянув расплавленное, а затем вновь рассыпался на части, так, словно нас тут и не было.
Никогда не было. Словно все осталось по-прежнему, вот только — я держала в руках душу. Пусть даже ее оттиск, только копию, но… душу.
И когда валун окончательно рассыпался, над маленьким кристаллом спроецировалось сияющее лицо дяди Тадора. Его умные такие родные глаза внимательно посмотрели в мои, артефактор как-то укоризненно глянул на меня, покачал головой и задал неожиданный вопрос:
— Ты убила Ульгера?
— Д-д-да, — с трудом ответила я.
На лице дяди Тадора появилась широкая улыбка и он гордо сказал:
— Моя девочка. Моя маленькая отважная девочка. Надеюсь, смерть не была для него легкой?
Но его улыбка тут же померкла, и дядя уже серьезно произнес:
— Итак, ты открыла тайник.
Скептически осмотрел меня, и добавил:
— Я полагал, ты войдешь в полную силу годам к сорока. Но тебе сколько? Семнадцать?!
Так, и чего я не знаю?
— Всего, — выдохнула я.
Оглянулась, посмотрела на стоящего рядом Дастела, и сообщила дяде:
— Это Норт.
— Какой Норт?! — призрачная проекция Тадора Шерарна стала вдруг раз в пять больше, словно артефактор собирался меня защищать.
Но я улыбнулась и честно призналась:
— Мой. Это мой Норт.