Норвежские народные сказки - страница 13

Однажды в дороге он припозднился, а до ближайшей деревни было ещё далеко. Вдруг видит: большая усадьба.

«Вот где я переночую», — подумал путник и зашел во двор.

Там он увидел у поленницы пожилого седого мужчину с длинной бородой.

— Добрый вечер, господин, — поздоровался путешественник. — Не пустили бы вы меня переночевать?

— Я не хозяин этого дома, — ответил пожилой. — Но зайди на кухню и поговори с моим отцом, может, он и пустит.

Путник поблагодарил его и зашел на кухню. Там он увидел еще более старого мужчину, который стоял на коленях перед очагом и раздувал в нем жар.

— Добрый вечер, господин, не пустили бы вы меня переночевать? — спросил путник.

— Я не хозяин этого дома, — ответил старик. — Но зайди в комнату и поговори с моим отцом, может, и пустит. Он сидит на скамье у стола.

Человек поблагодарил его и вошел в комнату. На скамье у стола действительно сидел белый, как молоко, сморщенный старик, много-много старше двух первых. Он весь дрожал от старости. Перед ним лежала большая книга, и дед медленно читал ее по слогам, как читают маленькие дети, когда еще только учатся грамоте.

— Добрый вечер, господин, не пустили бы вы меня переночевать? — спросил путник.

— Я не хозяин этого дома. Но поговори с моим отцом, может, он и пустит. Вот он сидит на лежанке.

Путевой поблагодарил его и подошел к деду на лежанке. Тот пытался набить трубку табаком, но был так слаб и руки у него дрожали, что он еле держал трубку.

— Добрый вечер, господин, не пустили бы вы меня переночевать? — спросил путник.

— Я не хозяин этого дома. Но поговори с моим отцом, может, он и пустит. Вот он лежит на кровати.

Путевой поблагодарил его и подошел к кровати. Там он увидел дряхлого-дряхлого старика, который уже даже не шевелился. Казалось, кроме глаз, в нём не было ничего живого.

— Добрый вечер, господин, не пустили бы вы меня переночевать? — спросил путник.

— Я не хозяин этого дома, но поговори с моим отцом, может, он и пустит. Вот он лежит в колыбели.

Путевой поблагодарил его и подошел к колыбели. Там действительно лежал старый как мир дед, совсем высохший, не больше младенца. Даже глаза у него не светились. Путевой вообще не поверил бы, что тот дед жив, если бы не услышал легкого дыхания.

— Добрый вечер, господин, не пустили бы вы меня переночевать? — спросил он.

Прошло много времени, пока дедушка наконец начал говорить, а еще больше, пока он довел до конца свой ответ. Он сказал то же, что пятеро предыдущих:

— Я не хозяин этого дома, но поговори с моим отцом, может, он и пустит. Вон он в углу, на стене висит.

Путник поблагодарил его, оглянулся по комнате и увидел на стене коровий рог. А когда внимательнее присмотрелся, то увидел в нем что-то похожее на человеческую голову.

Его охватил такой страх, что он, вместо того, чтобы вежливо спросить, как следовало, невольно крикнул:

— Добрый вечер, господин, не пустили бы вы меня переночевать?

В углу что-то зашипело с присвистом, как сальная свеча, когда ее погасят, и в тех звуках будто послышались слова:

— Ночуй, сынок.

И в тот же момент на середину горницы выкатился изобильно накрытый стол с прекрасными, вкусными блюдами. Там даже было пиво. А когда путник хорошо поел и напился, расстелилась мягкая, теплая постель с оленьих шкур.

Видите, как хорошо, что путешественник нашел настоящего хозяина того дома!

Жили-были муж с женой, и не было у них ничего, кроме трех сыновей. Как звали старших, я не знаю, а младшего звали Пер.

Когда родители умерли, детям остались только горшок, противень и кошка. Старший считал, что ему принадлежит все лучшее, поэтому взял себе горшок.

— Как одолжу кому горшок, то после, как вернут, всегда из него что-нибудь наскребу, — сказал он.

Средний сын взял себе противень.

— Как одолжу кому противень, то после, как вернут, всегда сам попробую того, что в нем пеклось, — сказал он.

А младшему уже не из чего было выбирать. Одна кошка осталась, вот и вся наследство.

— Если я даже одолжу кому кошку, то все равно не получу ничего, — сказал он. — Если ей и дадут немного молока, то она его сама выхлебает. А все-таки возьму её. Жаль, еще пропадет здесь.