Носкоеды - страница 30

Он вошел в ту самую секунду, как зазвонил телефон.

— Слушаю! — рявкнул Падре в трубку.

— Приветствую, — засмеялся голос на том конце провода. — Как дела? Выкуп готов? Малыш говорит, надо бы поторопиться.

— Где он?

— Плохой вопрос. Где там наш мешок носков?

— Будет вам мешок, даю слово. Но сперва я хочу увидеть сына. Хочу быть уверен, что он в порядке. Например, сегодня ночью, у реки, там, где ржавый пароход.

— Тише, тише, — проворчали в трубке. — Условия тут ставлю я, Дедерон Ножик. А раз уж тебе так по душе ржавые корыта, то завтра увидимся на автомобильной свалке за Западным вокзалом. Только без глупостей, а не то…

Дедерон многозначительно умолк.

И в это молчание вклинился голос:

— Але! Але!! Извините, пожалуйста, а где этот вокзал?

Конечно же, это был пан профессор.

— Все!!! — и Дедерон грохнул трубку на рычаг.

Профессор Кадержабек метался по комнате. Уши у него горели от волнения. Он, несомненно, напал на след ужасного преступления.

Потаенный мир носкоедов, до сих пор лишь теоретически изученный, внезапно стал таким реальным, что от ужаса бросало то в жар, то в холод.

Профессор быстренько записал телефонный разговор. У пани Цветы остнорожно разузнал, где находится Западный вокзал и автомобильная свалка. Завтра вечером…

Профессор Кадержабек был похож на кастрюлю.

Кастрюлю-скороварку, которая вот-вот взорвется на раскаленной плите.

А вот Падре сидел у телефона, уронив голову на руки. Рамзес вдруг впервые заметил, какой его отец старый.

— Рамик. Звонил этот Дедерон. Хочет выкуп… и я заплачу. Если б я еще знал, кто это такой!

Рамзес сел рядышком. И рассказал, что Хихиш знает Дедерона.

— Хихиш? — не поверил Падре. — Наш Хихиш?

С трудом придя в себя от изумления, Шеф хотел немедленно послать за Хихишем, но Рамзес его отговорил.

— Нельзя его спугнуть. Пока мы должны ему верить. Он говорит, у него есть план, как Тулика вытащить.

— Ладно, — согласился наконец Падре. — Подождем до завтра. Знаешь, где свалка у Западного вокзала?

— Знаю, — сказал Рамзес. — Я тебя отведу.

Дедерон Ножик уже поджидал у дверей «Килиманджаро».

— Покажи!

Он втащил Хихиша внутрь. Забрал пакет с носками и высыпал все в ту самую кучу носков, которая была украдена из китайской лавки.

— Я знал, что у тебя получится, — заявил Ножик и созвал всю свою банду. — Ну-ка, ребята, аплодисменты нашему новому герою! Да здравствует Хихиш!

Все — и даже Туламор-младший — захлопали. Новые друзья обступили Хихиша, чтобы пожать ему руку.

— Наш друг Хихиш прошел испытание и теперь будет посвящен в рыцари! — объявил Дедерон. Он весь как-то переменился: вел себя очень торжественно и говорил как по книге.

Носкоеды расступились и образовали полукруг перед стойкой бара. На нее взгромоздился Хихиш, гадая, что его теперь ждет.

— Преклони колени! — велел ему Дедерон.

Хихиш послушался.

В руках у Дедерона был поднос, на котором в клубе обычно разносили пиво. Теперь на нем возлежал какой-то очень древний чулок с серебрянными наконечниками на подвязке. Поднос оказался прямо перед коленопреклоненным Хихишем.

— Целуй! — велел Дедерон.

Хихиш сделал и это.

Тогда Дедерон поднял повыше поднос с чулком (который был, кстати сказать, украден из музея, а там числился принадлежавшим известному пирату сэру Фрэнсису Дрейку) и возвестил:

— Торжественно причисляю тебя к рыцарям ордена Подвязки Дедерона Ножика!

После чего ударил подносом Хихиша по голове.

Хихиш перевел дыхание. Кажется, все закончилось. И оказалось совсем не больно.

— Теперь встань и повернись ко мне левым ухом!

Дедерон ухватил его за ухо двумя пальцами и как следует размял, а потом другой рукой всадил в мочку уха английскую булавку.

Хихиш резко втянул в себя воздух. Он знал: нельзя показать, что тебе больно.

— Эта булавка скрепит тебя со всеми нами! — объявил Дедерон, и остальные носкоеды, с такими же булавками в ушах, радостно завопили.

Только после этого к нему нехотя подошел Туламор-младший. Всякий, кто разбирается в таких вещах, увидел бы, что тот ревнует. Хихиш не разбирался, зато Дедерон сразу все понял.

— Что это вы? Ведете себя как конспираторы какие, а еще двоюродные братья! — скривился он.