Новая эпоха — старые тревоги: Экономическая политика - страница 45

Взглянем на проблему еще с одной стороны. В 2000 году 46,1 % инвестиций профинансированы за счет собственных средств предприятий, впервые доля этого источника упала ниже 50 % (в 1993 – 53,1 %). Привлеченные средства поступали главным образом из бюджетов (21,2 %), особенно региональных (14,4 %), в виде займов от других организаций (7,2 %). Банковский кредит – 2,9 %, размещение акций – 0,5 %, нераскрытые источники – 17,9 %. Собственные средства на инвестиции предприятия черпают из прибыли (23,4 %) и амортизации (18,1 %) к общему объему инвестиций в основной капитал.

В итоге кризиса 1998 года и последующего оживления сложилась ситуация переконцентрации инвестиционных ресурсов в экспортных отраслях при остром их недостатке в отраслях, ориентированных на внутренний рынок.

Таблица 8. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ВАЛОВОЙ ПРИБЫЛИ И ИНВЕСТИЦИЙ МЕЖДУ СЕКТОРАМИ ПРОМЫШЛЕННОСТИ В 1999–2000 ГОДАХ, %

* Без субъектов малого предпринимательства и объема неформальной деятельности.

** Данные за первое полугодие.

*** Топливная промышленность.

Источник: Состоится ли экономический рост в России? М., 2001. С. 26.

В таблице 8 показаны масштабы складывающихся диспропорций. В 2000 году инвестиции в основной капитал в экспортных областях выросли на 39,2 % против 1999 года, примерно в меру роста валовой прибыли. Только в металлургии инвестиции были заметно меньше прибыли, ресурсы направлялись в другие области, в том числе на приобретение автомобильных заводов. Напротив, в отраслях, ориентированных на внутренний рынок, инвестиции оказались ниже на 20 %. Заметное превышение инвестиций над прибылью наблюдалось только в пищевой промышленности в 1999 году, когда шел активный процесс импортозамещения на продовольственном рынке.

Вывод: процесс межотраслевого перелива капиталов отсутствует. Если что и происходит, то пока только за счет приобретения контроля над существующими активами в других отраслях, без рыночных сигналов о выгодности и рискованности подобных приобретений.

Итак, механизмы трансформации сбережений в инвестиции практически не работают. К тому же отсутствует межотраслевой перелив капитала. При таком положении дел не может быть и речи о жизненно важных для страны структурных сдвигах в экономике, о завоевании позиций на рынках готовых изделий и услуг. Пока что страна следует традиции сырьевого придатка с перспективой понижения своей роли на рынках. Это по-настоящему стратегическая проблема.

Теоретически возможны три механизма трансформации сбережений в инвестиции, способные функционировать по отдельности или в каком-то сочетании:

1) государственные инвестиции с соответствующим уровнем налогов (советский опыт);

2) распределение капиталов через крупные финансово-промышленные группы типа корейских «чеболи» (корейский опыт наиболее выразителен, отсюда название этого варианта – «чеболизация»);

3) финансовые рынки (преимущественно американский опыт).

Государственные инвестиции хороши тем, что можно точно выдерживать приоритеты структурной политики, если вы их знаете. Но они неэффективны, и чем больше их объемы, тем меньше их эффективность. Кроме того, и приоритеты, определяемые помимо рыночных критериев, редко выбираются правильно. Поэтому государственные инвестиции ни в коем случае не должны доминировать в трансформации сбережений в инвестиции.

Вариант «чеболи» уже как бы априори получил негативную оценку. Однако «корейское экономическое чудо» можно считать одним из наиболее значительных успехов второй половины XX века. В 1954 году страна имела душевой показатель ВВП на уровне 150 долл. – уровень Нигерии. В 1995 году этот показатель составил 11 тыс. долл. (близко к показателям «высшей лиги»), а корейская экономика стала тринадцатой по размеру ВВП экономикой мира. Этот результат достигнут прежде всего благодаря «чеболи», таким, как Huinday, Samsung, LG, Daewoo и др. Главное – Корея завоевала важные позиции на рынках высоких технологий, осуществила структурные сдвиги того же типа, которых хотим добиться и мы. И это наиболее выдающийся прецедент: успехи