Новая Европа Скотт-Кинга. Рассказы - страница 14

В этот момент в центре стола поднялась какая-то внушительная фигура, чтобы произнести первую речь.

— А теперь за работу, — сказал сосед Скотт-Кинга и, вытащив блокнот с карандашом, начал деловито стенографировать речь. — В Новой Нейтралии мы все трудимся, — сказал он.

Речь была длинной и заслужила немало аплодисментов. Во время речи официант передал Скотт-Кингу записку: «Я объявлю ваше ответное слово после Его превосходительства. Фе».

Скотт-Кинг написал: «Страшно извиняюсь. Только не сегодня. Не в форме. Попросите Уайтмейда», после чего, все еще икая, он украдкой покинул свое место и за столами выбрался к выходу из зала.

Холл гостиницы был почти пуст: венчавший его огромный стеклянный купол, на протяжении всех военных лет сиявший по ночам в высоте, как одинокая свеча во тьме взбудораженного мира, погрузился во мрак. Два ночных портье, спрятавшись за колонной, делили пополам сигару; безбрежная пустыня ковра, по которому там и сям были разбросаны свободные кресла, расстилалась перед Скотт-Кингом в тусклом полумраке холла, пришедшем на смену прежнему сиянию огней в соответствии с нынешней скудостью и экономией. Было едва за полночь, но в Новой Нейтралии еще жила память о комендантском часе времен революции, о полицейских облавах, о расстрелах в городском саду; новонейтральцы предпочитали пораньше добираться домой и запирать двери на засов.

Как только Скотт-Кинг попал в тихое помещение, его икота самым загадочным образом прекратилась. Он вышел наружу через вращающуюся дверь и вдохнул воздух пьяццы, на которой при свете фонарей уборщики из шлангов смывали с мостовой пыль и мусор, накопившиеся за день; последний из трамваев, целый день дребезжавших вокруг фонтанов, давно уже удалился в свой загон. Скотт-Кинг глубоко вздохнул, чтобы проверить, окончательно ли его чудесное избавление от икоты, и убедился, что да, оно было полным. Тогда он вернулся назад в гостиницу, взял ключ у портье и почти машинально, уже почти в забытьи, поднялся к себе наверх.

В те первые, до крайности суматошные день и вечер, проведенные в Беллаците, у Скотт-Кинга почти не было возможности сколько-нибудь близко познакомиться с другими делегатами, приглашенными, как и он, Юбилейной Ассоциацией Беллориуса. По правде сказать, он с трудом отличал их от хозяев-нейтральцев. Они раскланивались, они пожимали друг другу руки и кивали, встречаясь в лабиринте университетских архивов, извинялись, нечаянно толкнув один другого локтями в давке и толчее приема в мэрии; если же после банкета между делегатами и возникали какие-нибудь более близкие знакомства, Скотт-Кинг к этому уже не имел никакого отношения. Ему помнилось, что был среди делегатов один очень любезный американец, один до крайности надменный швейцарец и еще какой-то восточный человек, которого он в принципе принимал за китайца. И вот, на следующее утро, неукоснительно следуя розданной им программе, Скотт-Кинг бодро спустился в холл гостиницы, чтобы присоединиться к остальным делегатам. В 10.30 им предстояло выехать в Симону. Вещи Скотт-Кинга были уже упакованы; солнце, еще вполне милосердное, лучезарно сияло через стеклянный купол холла. Скотт-Кинг пребывал в наилучшем состоянии духа.

Он пробудился в этом редком для него настроении после безмятежного ночного сна. Он ел фрукты, разложенные на подносе, сидя на веранде над площадью и радостно приветствуя в душе пальмы, и фонтаны, и грохочущие трамваи, и патриотические статуи в сквере. После завтрака он подошел в холле к другим делегатам исполненный крайней благожелательности.

Из нейтральцев, принимавших накануне участие в празднествах, присутствовали только Фе и Поэт. Остальные трудились где-то в других местах, строя, каждый на своем посту, Новую Нейтралию.

— Профессор Скотт-Кинг, как вы себя чувствуете сегодня? — В голосе доктора Фе, наряду с простой любознательностью, была различима явная тревога.

— Просто великолепно, благодарю вас. Ах да, конечно, я совсем забыл про вчерашнюю речь. Мне очень жаль, если я подвел вас, но беда была в том…

— Не стоит говорить об этом, профессор. А ваш друг Уайтмейд, он, опасаюсь, чувствует себя не так бодро?