Николас сжал кулак. Сглотнул.
– Ну что же вы ждете, сударь? – спросила Мэй Биррар, приглашающе наматывая на палец вьющийся каштановый локон. – Входите! Милости прошу.
«Чертовы бабы!» – подумал Николас. В сундуке угрожающе и одновременно жалобно заворчал домовой.
– Все остальные чувства пробуждают во мне вовсе не травы! – воскликнул он пылко, переступая порог.
Мэй улыбнулась, протянула ему свою тонкую, изящную руку. Николас удивленно приподнял бровь. Обычно отметины от цепей священной тюрьмы держатся до года и больше – такие уж свойства у заговоренной стали. Но на тонком запястье от наручников не прослеживалось ни малейшего следа.
– Меня зовут Мэй Биррар, – томным голосом пропела хозяйка дома.
– Базиль Д’Арно, к вашим услугам, – представился Николас.
«Вот это поворот!» – подумал он и почтительно приложился губами к ее холодным, белым, будто мраморным, пальцам.