Новая история Второй мировой - страница 19

К вечеру 5 сентября на фронт сражения от Равы — Русской до Стрыя выходили огромные и почти равные силы: 3‑я и 8‑я русские армии (352 батальона, 183 эскадрона, 1304 орудия) против 4‑й, 3‑й и 2‑й австро–венгерских армий (373 батальона, 187 эскадронов, 1254 орудия). 2‑я австрийская армия отставала с развертыванием и могла полностью вступить в бой только 9 сентября. Однако по условиям местности и сложившейся оперативной группировки 8‑я русская армия не могла использовать эти темпы.

6 сентября авангарды 3‑й русской армии столкнулись с авангардами 4‑й австрийской армии у Равы — Русской. Надо сказать, что это столкновение было неожиданным и для Рузского, и для Иванова, которые считали, что противник отходит к Перемышлю. В этих условиях 3‑я армия наступает веерообразно: она стремится. выйти в тыл «Томашовской группе неприятеля» (то есть ни командование, ни разведка не расшифровали быстрого и эффективного маневра Ауффенберга) и одновременно пытается обойти с севера укрепленную Городокскую позицию 3‑й австрийской армии. Все корпуса находятся в движении и не могут организовать взаимодействие.

Тем не менее Рузский реагирует очень быстро и точно, разворачивая армию к Раве — Русской и оставляя для прикрытия Львова один армейский корпус (10‑й). 11‑й корпус он сразу же вытягивает к северу, в сторону Яворова, ставя перед ним задачу обойти фланг австрийцев, сражающихся у Равы — Русской. Опять–таки напрашивается параллель с действиями фон Клюка на Марне — но надо признать, что Рузский был гораздо решительнее в сосредоточении сил и средств на главном направлении. Тем не менее раздвоенность оперативной мысли — нормальное следствие неожиданного флангового удара по находящейся в движении армии — имела место и у Рузского: задача обхода северного фланга 3‑й австрийской армии с повестки дня не снимается. Можно согласиться с М. Галактионовым, который говорит об инерции, толкающей армию вперед:

«Сравним удар, произведенный 6‑й французской армией на Урке, со схватыванием за руку человека. Если последний стоит на месте, то такое внезапное схватывание может, конечно, поставить его в затруднительное положение, но все же он имеет значительную свободу для парирования удара. Но допустим, что человек схвачен за руку на бегу. Это сразу поставит его в опасное положение: крепко схваченный противником, он по инерции подается вперед, и остановка, которая все–таки неизбежна, связана с потерей равновесия.

Как ни слаба эта аналогия, она все же полезна для уяснения того, что произошло на Марне. Если бы в момент удара германские армии стояли на месте, эффект от флангового удара ген. Монури был бы очень ограничен. Но все дело в том, что германские армии продолжали свое наступление по инерции, даже в тот момент, когда 1‑я германская армия была уже остановлена и прикована к фронту на реке Урк. Этот факт имел неисчислимые последствия. В этот момент германский фронт в целом потерял свою стойкость и равновесие».

Посмотрим, что будет в ближайшие дни с равновесием русского фронта в Галиции.

7 сентября в наступление перешли 3‑я и северный фланг 2‑й австрийской армии, что сразу поставило в критическое положение 12‑й корпус армии Рузского. На фронте у Равы — Русской окончательно определилось, что речь идет не о заслоне, не о жертвующих собой арьергардах, но об основных силах 4‑й австрийской армии. Ситуация в районе Львова сразу же стала тяжелой. Командование ЮЗФ потребовало энергичных действий от своих 9‑й, 4‑й и 5‑й армий, что было столь же правильно, сколь и очевидно. Рузский со своей стороны ставит задачу на овладение Равой — Русской — оперативным центром всего пространства Галицийской битвы. Но Ауффенберг также прекрасно понимает значение этого пункта.

Галицийская битва вновь приобрела характер темповой игры: что произойдет раньше — крах русского фронта между Галичем и Равой—Русской или крах австрийского фронта между Люблиным и Холмом?

После катастрофы 2‑й армии в Восточной Пруссии русские войска, сосредоточенные на северном фланге Галиций–ской битвы, были обязаны наступать. Альтернатива была одна, и она даже была обозначена в официальном документе: «в случае безусловной невозможности в течение ближайших дней достигнуть решительных над австрийцами успехов, будет указано армиям Юго — Зап. фронта постепенно отходить на р. Зап. Буг с общим направлением Дрогичин — Брест — Литовск — Кобрин». То есть речь шла об оставлении Варшавы и всего польского ТВД; такой отход, без сомнения, индуктивно привел бы и к отступлению из Галиции.