Новая родня - страница 5

Вот и сейчас она шла довольная собой, пританцовывая на своих длинных ногах, как журавлиха.

Столкнувшись с ребятами, которые спешили на поезд, Светлана равнодушно пропустила Юку с мешком, не закричала: «А я знаю», а Мику вдруг остановила повелительным жестом:

— Учайкин, пляши!

Мика хотел дать ей тычка, чтоб не важничала, но заметил в её руке заветный фронтовой треугольничек.

«От отца», — толкнуло его в сердце, и, не раздумывая, Мика пустился в пляс.

— Ах, ти-ли-ти-ли, быстрей, весточка, лети! — приговаривала ему в лад Светлана.

Это была радостная весточка из действующей армии: значит, пославший её жив, действует!

И Мика, выкинув несколько коленец вприсядку, ловко схватил письмо.

Светлана, стукнув его по шапке — была у неё такая противная привычка — походя нахлобучивать шапки на глаза мальчишкам, которые ниже её ростом, — направилась к обозу, даже не спросив, куда это поспешают ребята. Ей было не до них, она была полна письмами. И какими: ни одной похоронки, всё треугольнички от живых! >

Светлана зашагала, торопясь принести людям счастье, и даже не оглянулась на мальчишек, которым принесла беду. Пока Мика плясал, паровоз пыхнул паром, дал гудок и тронулся.

И не успели мальчишки добежать, как состав уже замелькал мимо них.

А, была не была, какие же они разведчики, если на ходу не вскочат? И мальчишки побежали рядом с поездом, прицеливаясь, на какую бы площадку вскочить.

Мика подпрыгнул, схватившись за поручни, а Юка никак не влезет — мешок оттягивал. И тут, откуда ни возьмись, Кудлай. Взвизгнул радостно и —,цап Юку сзади. Это была его излюбленная игра — мальчишек с заборов за штаны стаскивать.

И покатились они оба под откос! Чуть-чуть не под колёса. Пришлось и Мике спрыгнуть. Не бросать же товарища!

Встрёпанные, вывалянные в грязном снегу, стояли они в канаве, проклиная Кудлая. А он так и взвивался перед ними, стараясь лизнуть за доставленное удовольствие.

Досаднее всего, что поезд, с которого Кудлай стащил Юку, был явно воинский и спешил именно на фронт.

— Ну вот, дотанцевался? Всё из-за тебя… Не мог вырвать письмо — так просто! — злился Юка.

— А не из-за тебя? Не мог отбить собаку ногой— так просто!

— Эх, как уж не повезёт, так не повезёт…

— Дурак ты, Кудлай, а ещё умной собакой слывёшь!

— Ладно, чего же теперь делать, давай хоть глянем, что отец пишет…

И ребята, усевшись на мешок с дорожными харчами, углубились в письмо.

Многочисленные поклоны родным и близким они, как всегда, пропустили и быстро дошли до главного.

«Какие вы все счастливые, курмышские ребята, — писал отец Мике, — живёте не под бомбами, не под снарядами. А мы вот тут недавно не только фашистов отбили — малых ребят спасли. Налетели стервятники на эшелон Красного Креста, в котором везли больных, голодных детей из Ленинграда, и разбомбили. Детишки все погибли бы, если бы мы, солдаты, не вынесли их из горевшего поезда… Сердце кровью обливается, как вспомню одного мальчонку с отбитыми ногами. Я его несу, а он кричит: «Дядя, предайте смерти, зачем я нужен такой!» Хорошенький паренёк — глаза как вишни… Имя его Панас, а фамилии по-нашему и не выговорить… Завернул я его в свой солдатский ватник, сунул сухарей на дорогу и велел ему жить, чтобы ещё раз увидеться. А вдруг да и встретимся? Ах, до чего же мне его жалко, а не знаю, чем помочь, как пособить!»

— Отомстим за него, Юка?

— Отомстим! Вот дай только до фронта добраться, мы им, фашистам, покажем.

— Доберёмся, Юка, не с этим поездом, так с другим, разве их мало на фронт катит?

— Конечно.

— Не всегда же нам будет так не везти…

Но и хорошо, что не повезло. И отлично, что с этим эшелоном не уехали ребята. Слушайте, что случилось дальше. Не успели друзья огорчиться, как раздались крики:

— Микул! Юка! Где вы запропастились, кучера лихие? Ехать пора. Дети захолодают совсем!

Какие такие дети? Переглянулись ребята и пошли на призывы хватившихся их колхозниц.

Всё уже было готово к отъезду, на всех подводах лежали и сидели раненые, укрытые тулупами, свитами и шубами, захваченными из колхоза. А на санях, запряжённых быком, вроде никого не было. Странно. Плетёная кошёлка в них была положена, соломы много, даже овчинное одеяло было…