Новая версия - страница 9

Майор Васильев досадливо махнул рукой. Он терпеть не мог, когда ему начинали объяснять очевидное.

— Вы не дослушали, — продолжал Неведов. — Я теперь просто убежден, что этот артист как-то связан с Графолиным. Мне кажется, что я его даже видел без парика.

Неведов взял карандаш и на листке бумаги набросал скуластое лицо с тяжелыми внимательными глазами. В профиль оно оказалось курносым и неуловимо напомнило Графолина. Неведов пририсовал длинные волосы, и сходство усилилось.

Неведов попробовал вспомнить и никак не мог отчетливо представить себе — где? при каких обстоятельствах? почему он запомнил это лицо? и сейчас нарисовал именно его?

Васильев пристально разглядывал рисунки и ждал, что скажет дальше капитан. Сам он пока ничем ему не мог помочь. Поэтому не торопил и молчал. Но он не мог позволить вновь ошибиться, так промахнуться, как с двойником: приняли ведь на фото с видеозаписи за Графолина совсем другого человека.

Тогда майор мешал Неведову своими звонками по телефону, постоянно отвлекал от дела, желая иметь ясное представление о результатах операции только из доклада начальника уголовного розыска отделения. И Неведов упустил то, чего нельзя было упускать. А сам Васильев не умел поправить де́ла.

Он рассматривал рисунки и думал об этом. Привык вот свои встречи с подчиненными вести в психологически построенном поединке, где непременно надо было одержать победу. Сегодня цена такой административной победы (по сложившейся ситуации) была явно непомерной.

В просмотровой комнате они работали вдвоем, и зашторенные наглухо материей стены гасили внешние звуки. Казалось, даже воздух они забирают в себя и скоро нечем станет дышать. Не слышны здесь были и шаги Неведова по синтетическому ковру, а движения его приобрели кошачью грациозность и плавность.

«Звук мгновенно убил бы это сходство, — заметил невольно Васильев, — а кошка в этой комнате, напротив — утратила бы изрядную долю своей выразительности, не потеряв при этом присущую ей гибкость и гармонию движений».

Васильеву это наблюдение показалось любопытным и заслуживающим внимания. «Может быть, — продолжал размышлять майор, — Неведов среди множества народу узнал и нашел Графолина и Скуластого именно потому, что умел не слышать ничего в тот момент и уловить диссонанс в поведении и внешности человека и запомнить это несоответствие, а потом разгадать его, — решил Васильев. — Вполне возможно, что и я видел мимоходом Графолина, но отвлекал шум, все смазывал и не давал сосредоточиться в нужное мгновение, приглушал зрительское впечатление, и я увидел совсем не того человека, что мы искали. Я ошибся, но не заметил этого, как не замечаю и своего голоса, так вдруг поражающего несоответствием моего представления о нем, когда он звучит с магнитофонной записи».

Васильев достал блокнот и сделал в нем пометку. Если он прав, то следовало разрабатывать новую методику поиска. Имело прямой смысл поговорить об этом на рабочей планерке, как только закончится для них графолинское дело.

— Возникла идея? — спросил Неведов.

— Старая как мир, — ответил, улыбаясь, Васильев, — сделаем с твоего рисунка фоторобота, Николай Иванович, и будем ловить двойника.

— Я все-таки дам и словесный портрет. Последний раз знаете где видел напарника Графолина?

— Все же вспомнил?

— Да. Видел из окна своего кабинета. Стоял у подъезда дома напротив. Представляете? На матерого зверя мы вышли, помяните мое слово…

Они вместе вышли из ГУМа, но Якушев решил его не задерживать на выходе, где было многолюдно, а пройти чуть дальше, чтобы не привлекать к себе особенного внимания. Но южный человек сразу же занервничал, несколько раз оглянулся, пошел очень быстро, явно желая отвязаться от неожиданного попутчика.

Якушев даже оглянулся вокруг, полагая, что кто-то еще, а не он, насторожил его подопечного — но рядом с ним шли две немолодые женщины. Подопечный опять обернулся и посмотрел как будто на него.

Якушев прибавил шагу, и тут потерпевший побежал через дорогу, по которой медленным сплошным потоком двигались автомобили, нырнул под арку. Якушев знал — проходной двор имел три выхода. Но все они просматривались из-под этой злополучной арки-подворотни. Он забежал сюда, однако белого костюма нигде не было видно. Уйти отсюда больше некуда, разве спрятаться в подъезде.