Новеллы - страница 21

Медленно начинают колыхаться голые окна напротив… Но нам плевать, мы кричим:

— Купите цветочки, цветочки купите!

И хохочем как сумасшедшие. Потом, обессиленные, замолкаем. Испуганно оглядываемся и орем на мнимого поджигателя:

— Эй, вы! Здесь нельзя курить!

Если же в красильне воцаряется тишина — так и рвемся из кладовки: вдруг оборвался ремень… Тишина опасна, может, все вокруг уже в пламени.

Наша злость на хозяина растет с каждой минутой, не вытерпев, мы бросаем работу на середине и начинаем браниться.

— Женщины здесь, только помани… — бурчу я, и сердце сжимается, потому что я живу сейчас один.

— На все хозяин наложил руку, — бледнеет мой напарник.

— Нам ничего не оставил, все заграбастал, — подхватываю я еще злее.

— Даже Анночку.

— А ведь у нее отец в больнице, ей было бы удобно здесь работать.

— Нет, отослал ее на чердак!

— Ему и дела нет, что Анночка горько плакала.

— Ему ни до чего нет дела, только нос дерет.

— Пьет нашу кровушку… мы из-за него жизнью рискуем… нет у него права заставлять нас так работать… дом превратится в развалины, если мы взорвемся… а мы прямиком на небеса… Врезать бы хорошенько по его щенячьей морде… заехать по брюху, чтоб ботинок впечатался… пенсне с коса сбить!

И потом:

— Пусть только явится, живо в бензин окуну.

И я вижу гору жира: она сопя, с трудом отрывается от грязной земли и начинает карабкаться на дрожащий человеческий скелет. Цепляется за него пухлыми пальцами, тугие жилы извиваются, вспучиваются, и жир кряхтит, напрягая все свои силы. Скелет дребезжит под ним, а жир все лезет и лезет… проходит время… и вот уже передо мной, колыхаясь, стоит выросший из грязи Господин из жира — Хозяин. Бледно-желтый, как гусиный жир, он, пыхтя, приоткрывает губы цвета серы, хочет что-то сказать… и просит у создателя красок, чтобы расцветить свое сало.

Вглядывается в черешневый цвет лета и хочет украсть его для лица.

Вглядывается в голубизну ручейка и хочет заманить ее в свои глаза.

Окунуть тело в краски рассвета.

— Нет-нет!.. Месть: — смотрит на меня с кривой усмешкой пьяный напарник и осовело повторяет: — Месть!

Что-то хрипло выкрикивая, мы тащим выжимать пробензиненное тряпье… вот мы уже у пышущей жаром котельной… заглядываем… перепачканный сажей истопник вопит!.. спотыкаясь, тащим дальше… из-под щеток динамо-машины вылетает целый сноп искр — мы вздрагиваем: вдруг вспыхнет бензин… обошлось… ну уж теперь мы разложим одежду в плотно закрывающейся клетушке. Мы не позволим улетучиться притаившемуся в ней пьянящему газу… сами станем нюхать… Ха-ха, мы уже совсем невесомые, и наши головы витают где-то там, наверху!

Ну и пусть их!

Потом, когда уже начинает смеркаться, мы, шатаясь, потихоньку выбираемся из клетушки и перекрываем свистящий пар. Из котлов доносится глухое клокотание пены… и на нас спускается тишина и полумрак… Обычно перед приходом гостей Хозяин обегает все помещения, всех опрашивает:

— У вас все в порядке?

— Так точно, полный порядок! — отвечаем мы.

Ведь к двери, ведущей во двор, уже привязан прочный шнур, и все несмываемые красители разбавлены и ждут. Вот они выстроились в ряд: цианин, родамин, малахитовая зелень, а в чане закипает едкая смоляная чернь!

— Армия мщения, смирно! Стать навытяжку перед пьяными красильщиками!

И краски становятся во фрунт и отдают нам честь из своих цинковых укрытий:

— Слушаемся!

— Так держать, верные солдаты!

Наш взгляд падает на огромный пенящийся котел с черной краской.

— Черная, кипеть по-прежнему, не остывать!

— Есть, пьяные красильщики! Отважные красильщики!

— Да, мы в самом деле отважные красильщики! А он еще смеет презрительно говорить с нами! Он, который вырвал возлюбленных у нас из объятий!

И вот… дверь скрывается. В моей руке платок и кляп из бумаги. Напарник стоит у шнура.

— Хозяин!

На секунду мы теряемся, по уже в следующий момент дверь завязана шнуром… свалка, однако дело идет на лад… еще несколько секунд, и Хозяин стоит перед нами с кляпом во рту, голый, волосатый, беспомощный.

— За работу, живо! Сейчас придут гости!

— Малахитовая зелень! — кричит напарник.

— Есть.

И физиономия Хозяина становится зеленой от выплеснутой на нее краски.