Новиков - страница 2

…Николай сложил бумагу и поглядел на родителей, не решаясь нарушить их молчание.

— Знать, нужно ехать, — сказал, наконец, Иван Васильевич. — Завтра и тронемся… Что же плакать, Анна Ивановна? Указ этот прямо для Николая писан. Довольно ему бездельничать. У дьячка уж он все выучил, а нынче одной грамотой не обойтись — полный курс наук требуется.

В Москве у Новиковых был деревянный дом, построенный близ Серпуховских ворот, у Земляного вала, обегавшего город. По соседству с Новиковыми — загородные дворы знатных людей, ближайшая усадьба — бригадира Глебова. В огромном ее парке любили гулять москвичи.

Это была окраина Москвы. На Всполье и предстояло теперь жить Николаю Новикову.

Университет в Москве был открыт по настоянию Ломоносова. Россия нуждалась в образованных людях. Ломоносов понимал это лучше всех и в письме фавориту императрицы Ивану Шувалову изложил свой проект университета, состоящего из трех факультетов — юридического, медицинского и философского, в отличие от принятой в Европе системы тут не было богословского факультета. Ломоносов полагал, что истинная наука не терпит вмешательства церкви.

Студентов для университета должна была готовить гимназия при нем. На этом пункте Ломоносов настаивал особенно. Без гимназии, писал он Шувалову, «университет, как пашня без семя».

Газеты обеих столиц — Петербурга и Москвы — печатали объявления иностранцев о том, что они принимают к себе детей для обучения французскому, немецкому языкам, танцам, истории, географии, геральдике — науке о дворянских гербах. Однако для слушания университетского курса этих знаний хватить не могло.

При Петербургской академии наук, открытой в 1726 году, существовал свой университет. Но слушателей там почти не было, занятия велись очень плохо, и, несмотря на старания Ломоносова, дело поправить не удавалось. Академическая канцелярия во главе с советником Шумахером не желала заботиться об университете, и Ломоносов с обычной прямотой объяснял, почему это происходило:

— Шумахеру было опасно происхождение в науках и произвождение в профессоры природных россиян, от которых он уменьшения своей силы больше опасался. Того ради учение и содержание российских студентов было в таком небрежении, по которому ясно сказывалось, что не было у него намерения их допустить к совершенству учения.

Ломоносов надеялся — и надежды его оправдались, — что новый Московский университет, свободный от власти Академической канцелярии, сумеет стать достойной школой подготовки ученых людей в России.

Иван Шувалов охотно подхватил идею Ломоносова — ему лестно было играть роль ревнителя просвещения. В августе 1754 года он объявил Сенату императорский указ об исправлении дома, предназначенного для Московского университета.

Дом этот стоял на месте нынешнего Исторического музея, у Воскресенских ворот Китай-города — у Курятных ворот, как именовались они раньше по причине своего соседства с царским хозяйственным двором. Корпус был строен «покоем» — имел форму буквы «П», и возраст его превышал полвека.

Располагались в нем Ревизион-коллегия, Провиант-контора, Главный комиссариат, а прежде, до московского пожара 1737 года, там находилась Главная аптека с Медицинской канцелярией. В доме рядом была Казанская австерия — питейное заведение, которое случалось навещать и государю Петру I. Австерия с годами обветшала, и ее разобрали, чтобы кирпич употребить на постройку здания для университетских служб.

Дом у Воскресенских ворот глядел фасадом на Кремль. Над главным с колоннами корпусом о трех этажах возвышалась башня, увенчанная высоким шпилем с орлом. Боковые корпуса были двухэтажными. Против университетского дома, вправо от него, если смотреть с Красной площади, находился Ямской двор. Позже там устроили тюрьму. Несколько дней перед ссылкой в Сибирь провел в этой тюрьме Радищев. Во второй половине XIX века сюда еще сажали за долги, это и есть «яма», о которой упоминал в пьесах А. Н. Островский.

После того как дом был отведен университету, взялись за ремонт. Понадобилось настлать новые полы, исправить печи, переделать комнаты. Колонны также пришли в негодность, медные золоченые орнаменты осыпались. Но на их поправку времени уже не хватило — нужно было начинать занятия.