Новое Начало – Альтернатива. Возрождение Дракона, не только... - страница 5

Свидетелей того, что было потом, не осталось. В свитках говорится, что замок словно погрузился в ночь средь бела дня, а окрестные крестьяне запомнили этот день, как «День, когда князя Тендо сожрали демоны-Они». Сохранились лишь отрывки дневника командира стражи сёгуна, первым прибывшего в тот замок. Он писал, что не нашел там ни единой живой души – весь замок был залит кровью, все слуги и самураи князя перебиты - причем удары меча Ичиро, вырезавшего все поместье, зачастую разрубали самураев в латах вместе с их лошадьми. Стены внутренних покоев замка покрывали католические молитвы на латыни, написанные тоже, гм… отнюдь не чернилами, а сам князь с семьей были буквально нарезаны на куски, и из них был выложен католический крест.

- Боже правый, – вырвалось у Гарри. – Но как же… Их Министерство и авроры… Или тогда в Японии было полное безвластье?

- Министерство, авроры… – В голосе Норта засквозил сарказм. – Мальчик, в той, древней Японии, царили иные нравы, это тебе не Англия времен восстания Уолта Тайлера; у нас уже тогда был Анклав Магов, а еще раньше – Круг Друидов, прообразы нынешнего Министерства. Ты же достаточно долго жил маггловской жизнью и учился в их школе, неужели не интересовался мировой историей?

Человеческая жизнь в средневековой Японии стоила очень мало. Самураи рубились на дуэлях и делали сеппуку из-за брошенного косого взгляда, опробовать новый меч или фехтовальный прием на первом попавшемся простолюдине было обычным делом. Бедняки вовсю торговали своими детьми, и это не считалось чем-то зазорным, а стариков относили умирать в горы, чтобы не кормить лишний рот. Так жили магглы, но и тамошние маги тоже не страдали излишней щепетильностью, сказывался менталитет нации. В тем времена в Японии происходило такое, что западному человеку и не снилось...»

И меч, выкованный из безумной ярости и ненависти, закаленный в страданиях и крови и напоенный черной магией, увидел свет. После его «крещения» в замке Тэндо сведения о Тэцу-Но–Кирай обрываются на 50 лет. Вернул ли его Ичиро Акамацу тому черному магу или нет, да сама его дальнейшая судьба – все это неизвестно.

Но через пять десятков лет, появившийся как будто из ниоткуда, меч становится орудием палача при Совете Оммъеджи - союзе магов Японии, которых можно было с натяжкой назвать «светлыми». Он использовался при казнях преступников-магов - идеи вроде Азкабана среди магов-японцев были непопулярны, осужденным просто рубили головы. Как эти мудрецы не распознали, что попало им в руки, ума не приложу. Разве что меч, ставший после всех ритуалов почти одушевленной вещью, научился неплохо скрывать свою истинную сущность. Благодаря этому, будучи орудием казни, он почти полтора века вновь и вновь обагрялся кровью магов. Черных магов. И я готов поклясться, что он брал от каждого казненного частицу силы и души. Отсюда одно из его имен - «Лезвие 300 душ».

- И что было дальше? – Гарри вдруг почувствовал, что у него от волнения пересохло горло, а пальцы, с силой сплетенные в замок, побелели и затекли.

- Дальше? – переспросил Норт. – А ты как думаешь? Разумеется, ничего хорошего. В один прекрасный день палач Совета Оммъеджи впал в бешенство, с помощью Тэцу уменьшил состав Совета более чем наполовину и исчез. Его тело нашли спустя месяц, изрезанное в лапшу, но меч снова пропал.

Дальнейшие сведения о его судьбе туманны и противоречивы. Одни источники говорят, что он был принесен в дар морскому богу-дракону, другие утверждают, что он стал главной реликвией клана убийц Амида-Тонга, и им совершались жертвоприношения. Точных данных нет. И как он попал в Маньчжоу-Го, мы тоже не узнали. Но я сильно сомневаюсь, что он пылился без дела, такие вещи обычно быстро находят новых хозяев.

- И его нашел мой отец, – Гарри потер виски, пытаясь отогнать зарождавшуюся головную боль.

- Именно, – согласился Эдвард. – Но как он это сделал, или кто ему сообщил о нем, он нам так и не открыл.

- Он даже Дамблдору не сказал? – недоуменно спросил Поттер.

- Хех, а Альбус вообще был не в курсе, что мы его нашли, - хмыкнул Норт. – Мы его в известность не ставили.