Новое слово в живописи - страница 8

—  Спасибо, всего доброго,— Ларин пожал продавцу руку и зашагал по Невскому в сторону станции метро.

Белый смотрел ему вслед, пока капитан не скрылся в толпе. Он закурил и задумался. Белый вдруг понял, что мог запросить за картины Васильева гораздо большую цену. Но поезд ушел. Впрочем, ушел ли? Торговец картинами вспомнил, что он узнал в одном из вчерашних покупателей продавца из галереи «Омега» на Литейном. Но он ли это был? Если — да, то с этим человеком, пожалуй, стоит еще раз встретиться и поговорить.

Пока Виктор Белый размышлял, капитан Ларин направлялся в сторону отделения милиции. События последних двух дней были неожиданными для оперативника. Никогда прежде он не занимался расследованиями похищений картин. Ларин вообще плохо представлял себе мир, в котором жили художники и люди, окружающие их. Почему были похищены картины Васильева? Кому и зачем они понадобились, если до сих пор никто не давал за них и копейки?

Ларин проехал две остановки на метро и вышел на «Василеостровской». Дальнейший путь до отделения он проделал пешком. Мысли капитана вновь и вновь возвращались к нынешнему делу. Кто такой был Васильев? Ларин знал, что художников в Питере много, может быть, несколько тысяч. Какое место среди них занимал Васильев? Где можно получить объективную информацию о нем?.. Думая об этом, Ларин шел в сторону отделения. Постепенно мысли его стали течь более упорядоченно, и в голове начал складываться план действий.

Утро следующего дня Ларин, как обычно, начал с большой чашки черного кофе и бутерброда с сыром на кухне. Маша еще спала. Допив кофе, Ларин выкурил сигарету и вышел на улицу. Утро было холодным, ночью неожиданно случились заморозки.

Вместо привычного маршрута в сторону «конторы», Ларин направился в сторону центра. Он поехал в Публичную библиотеку. Последний раз Ларин был там много лет назад, когда учился в Академии. Он тогда собирал материалы для курсовой работы. Ларин уже не помнил, что за книги он заказывал, но он хорошо запомнил неповторимый запах читального зала. Запах книжных полок, стопок газет, деревянных столов и паркета. Войдя в зал, капитан огляделся и отметил, что в нем немногое изменилось.

Через полчаса Ларин уже сидел за одним из столов с включенной лампой. Рядом с ним лежала стопка ежемесячных «Альманахов современной живописи»...

Оставим на некоторое время оперативника в читальном зале, дав ему возможность основательно ознакомиться с миром искусства, куда неожиданно забросила его служба. Вернемся к Виктору Белому, который также начал сегодняшнее утро не как обычно.

Накануне Белый позвонил напарнику Анисимову и попросил подменить его с утра. Белый направился в галерею «Омега». Он пришел туда в одиннадцать часов, прямо к открытию. Галерея состояла из трех залов. В двух из них по стенам висели картины, в третьем находился прилавок, на котором были выставлены изделия из бересты, шкатулки и другие деревянные побрякушки. Зайдя внутрь, Белый не спеша прошелся по всем помещениям. За прилавком стоял молодой человек с рыжеватой бородой. Белый решил не терять времени даром и обратился прямо к нему. Он достал из сумки портрет Мокеева, полученный вчера от Ларина.

—  Здравствуйте,— обратился Белый к продавцу.

— Добрый день,— ответил тот.

—  Скажите, работает ли сейчас у вас этот человек? — Белый протянул продавцу портрет Мокеева.

Работник галереи внимательно рассмотрел рисунок Шаповалова.

—  Он уже месяц, как уволился.

—  Когда я прошлый раз заходил, мы разговорились,— сказал Белый.— Он просил зайти, когда у меня появится керамика. Вы не знаете его телефон?

—  Сейчас посмотрю,— продавец достал потрепанную записную книжку, стал отыскивать в ней нужную страницу.— Вот. Дима... Черт! Можете разобрать?

Он протянул книжку Белому, указывая пальцем на нужную ему строчку. Разобрать что-либо в этой записной книжке действительно было мудрено. Одна надпись налезала в ней на другую, что-то было зачеркнуто, что-то написано неразборчиво. Но самое неприятное было то, что часть записей на странице, которую рассматривал Белый, расплылась от воды.

—  Вы, наверное, недавно под дождь попали,— сказал Белый.