Новосёлы - страница 19
— Это не ваша девочка здесь вертелась? Беленькая такая, в кудельках, и разутая…
— Ну вот! А я что говорил? — хлопнул себя по бедру дядя Коля.
— Куда она пошла? Она не говорила вам? — подступили к тётке поближе и Женя, и я.
— Такая потешная девчушка… — Тётка расплылась в улыбке, провела красной повязкой себе по лбу.
— Говорил ей, посиди немного, мы сейчас придём. А она… — не то жаловался тётке, не то оправдывался Женин отец.
— Ой, живой мне не быть!.. Умора, а не девчонка… Спрашивает: «Тётенька, а почему у вас повязка? Вы дружинница?» — «Нет, говорю, деточка, я не лружинница». — «А-а, это вы билетики на базар проверяете, как в кино или в цирк!» — «Ага!» — говорю. «А на базаре интересно?» — «О, ещё как интересно бывает, каких только фокусов не насмотришься…» — говорю ей. «Тётенька, просится, пустите меня без копейков посмотреть на базар!» Такая потеха, живой не быть…
— Так вы и пустили её туда?! Даже не поинтересовались, почему одна, почему босая? — спрашивал дядя Коля и грудью шёл на тётку.
А она отступала, обливаясь потом, и нисколечко не боялась: надо три дяди Коли сложить вместе, чтоб получилась одна она.
— А как её не пустишь? Хех, хех… Она же так просилась, так просилась…
Женин отец даже спасибо тётке не сказал за такое сообщение, прошёл мимо неё на базар.
— Может, она за это время вернётся, так вы её около себя подержите, хорошо? — попросил Женя тётку.
И тётка сказала: «Хорошо, мне что?» Пожала плечами, покачала головой. Опять заняла своё место в воротах.
Я прошёл немного за дядей Колей и Женей.
Мешок рвался из моих рук, ворчал. Из дырки показался хвост, и я хорошенько рассмотрел и ощупал его. Удивительный какой-то хвост! Кажется, таких хвостов у боксёров не бывает…
Бросился назад к машине, быстро положил ношу на заднее сиденье, захлопнул дверку. Пусть полежит, пусть отдохнёт щенок — авось подобреет.
Дядя Коля и Женя стояли недалеко за воротами рынка. Старший Гаркавый вытирал потный лоб платочком и нетерпеливо поглядывал в мою сторону.
— Может, и ты надумал потеряться? Не отставай! — прикрикнул на меня Женя.
Это уже плохо, когда начинают покрикивать друг на друга. Ещё хуже, когда виноват кто-то другой, а все шишки — на тебя…
— Вы — направо, я — налево! — скомандовал и нам, и себе дядя Коля. — И сами хорошенько смотрите, а больше у людей спрашивайте.
И только мы разошлись в разные стороны, как захрипели базарные репродукторы на столбах. Кто-то подул в микрофон и сказал густым голосом:
— Внимание, говорит радиоузел колхозного рынка! Говорит радиоузел рынка! Девочка по имени Марина… Как твоя фамилия, девочка?
— Не приставай к чужому ребёнку! — послышался звонкий голосок.
Неужели нашей Марины?!
— Гм… Кхы! — откашлялось радио. — Девочка Маринка… Приметы: лет трёх-четырёх, беленькая, на ногах почему-то одни носки… Ищет дядю Колю, у которого «Москвич» возле ворот, и двух Женей, которые потерялись на рынке…
Мы так и застыли на месте. Слыхали такое дело? Мы, оказывается, потерялись, а не она!
— Повторяю… — сказало радио устало и хрипло. Но что-то помешало повторить.
Из репродукторов послышался шум, треск, а потом голос Марины:
— …росла! Зимой и летом стройная, зелёная была!.. Пустите, дядя милиционер!
Люди на рынке задирали вверх головы и хохотали. А мы пробирались тихо, как будто набрали в рот воды. Хоть бы никто не догадался, что мы и есть те самые Жени, которые «потерялись»!
Радио опять откашлялось и сказало:
— Повторяю: дядя Коля, который оставил «Москвича» у рыночных ворот, и два Жени… Где вы подевались? Вас ожидает Марина. Идите к конторе рынка у южных ворот…
Мы уже почти бежали!
Рядом с южными воротами стоял деревянный домик с вывеской над дверью: «Контора рынка». Первым поднялся на крыльцо дядя Коля, за ним — мы.
Зашли… Коридор. Он ведёт к трём дверям — налево, прямо и направо. На той, что слева, висело коричневое стекло с белыми буквами: «Директор».
Дядя Коля постучал в эту дверь.
— Войдите! — крикнули оттуда таким голосом, как в радио.
Но мы и так знали, что надо заходить сюда, — услышали голос Марины:
— Я хочу песенку по радио спеть! Я хочу «Айболита» рассказать!