Новости наших дней - страница 4

Когда милиция перестала дергать, приехали друзья мужа с какими-то серьезными людьми, и тоже все выспрашивали – что видела, да что слышала. Им я ответила то же, что и милиции, и что никаких чемоданов ни вечером, ни утром не видела.

Вначале за мной, вроде, кто-то следил, но потом всё успокоилось. Я продала дом, машину, все свое золото, мебель. Купила скромную двухкомнатную квартиру на другом конце города.

Остальные деньги – а осталось их у меня много – я отдала одному знакомому с просьбой отомстить за мужа, но сделать это так, чтобы я видела, как это произойдет.

После ловко так сработанного дела с общаком все идет нормально.

Баба молчит. Видимо, поняла, что живые дети дороже памяти мертвого мужа. И потому все пока тихо.

Но пора сваливать за бугор. Рано или поздно не менты, так воры вычислят меня, это уж точно. Деньги большие.

Сейчас вот приехал на встречу с одним дядей, который, по слухам, имеет большие связи в американском посольстве. Сижу в машине, его жду. Должен подойти, но, видимо, задерживается. Причалился у сквера. Людей полно, но это и понятно – обед.

Какой-то паренек в очках приехал на велосипеде и сидит на скамейке, тоже кого-то ждет. Девку, наверное.

Девка, похоже, опаздывает, парень то и дело на часы поглядывает. Ага, надоело ему ждать, идет ко мне. Сейчас, как пить дать, спросит, сколько времени. Своим-то часам не верит.

Когда оперативная группа милиции приехала на место происшествия, свидетелей убийства нашлось много. Кто-то видел, как блондинистый хиленький паренек в перекошенных очках и с полиэтиленовым пакетом в руке подошел к «жигулям», в которых за рулем сидел потерпевший. Кто-то слышал, как паренек спросил у дяди, сколько времени, и видел, как дядя, сидевший в машине, полностью открыл чуть приоткрытое окошко.

Паренек достал из пакета пистолет с длинным стволом и спокойно выстрелил этому дяде в глаз, округлившийся от удивления и неожиданности. Потом, бросив пистолет в окно «жигулей», он сел на велосипед и уехал. А вот в какую сторону поехал, никто не запомнил.

Правда, один старичок видел еще, как после выстрела к машине подошла женщина в черном платке. Заглянула в открытое окно. Плюнула туда, перекрестилась и быстро ушла.

А вот в какую сторону ушла, старичок запамятовал.

Слово «аэропорт» в сознании любого человека вызывает прежде всего образы быстрых самолетов, больших и светлых зданий, красивых стюардесс, строгих летчиков, а также ощущение торжественности и необычайности.

Но вместе с тем, аэропорт – это и огромное количество пассажиров. Пассажиров снующих, ждущих, спящих, жующих, скучающих или рвущихся к трапу самолета.

Пассажир пассажиру рознь.

Улетающий пассажир – счастливый пассажир.

Неулетающий пассажир становится как бы и не пассажиром, а простым человеком, тоскующим по счастливой минуте долгожданной посадки в быстрый самолет.

Вот поэтому многим пассажирам и быстрые самолеты кажутся не совсем быстрыми, и светлые здания аэропортов – не совсем светлыми, и вместо чувства торжественности появляется желание кому-нибудь нагрубить, а лучше всего – кого-нибудь укусить. Особенно, когда ждать приходится долго, а на улице очень жарко.

…А в аэропорту города Сочи пассажиров было много. Большинство ждали своего рейса уже давно, и было очень-очень жарко.

Непоседливые пассажиры шатались между киосками, заглядывая в их витрины, чтобы чем-то себя увлечь и убить лишнее время.

Более спокойные перебрались в липовую аллею, где стояли скамейки, где была тень, дававшая хоть какую-то прохладу.

С виду старый, но, возможно, гораздо моложе своей обтрепанной внешности, нищий, со спутанными волосами, худой фигурой, в пиджаке на голое тело, спортивных трикотажных штанах, сандалиях на босу ногу, держа в одной руке котомку, в другой – палку, методично обходил эту тихую прохладную аллейку. Он останавливался возле каждой скамейки и просил милостыню.

Многие из пассажиров просто наблюдали за ним. Некоторые из сострадания подавали ему деньги. Нищий, взяв поданные ему купюры, подносил каждую очень близко к глазам, долго рассматривал, потом клал в карман, истово крестился и низко кланялся благодетелю. Подающим, конечно, было очень приятно от такой благодарности человека, пусть даже и нищего.